Недавно было 72 года Курской битве.
Собственно вот что хотелось бы добавить по этому поводу
Малоизвестные факты о Курской битве
5 июля 1943 года началась одна из крупнейших битв Великой Отечественной войны — сражение на Курской дуге. Об этом сражении написаны тысячи книг, но многие факты по-прежнему являются малоизвестными для широкой аудитории…
Сталинский «Вертер»
К лету 1943 года Советский Союз догнал и перегнал фашистскую Германию не только в плане производства вооружений, но и фактически во всех сферах военной деятельности.
Блестяще работала и советская агентура в глубоком тылу врага. Уже с начала 1943 года Сталину и советскому Генеральному штабу было известно о подготовке немецким командованием плана летнего наступления под кодовым названием «Цитадель».
12 апреля 1943 года на столе у Сталина появился переведённый с немецкого точный текст директивы № 6 «О плане операции „Цитадель“» немецкого Верховного командования, завизированный всеми службами вермахта. Единственное, чего не было на документе, это визы самого Гитлера. Он поставил её через три дня после того, как с ней ознакомился советский лидер. Фюрер, разумеется, об этом не знал.
О человеке, который добыл для советского командования этот документ, неизвестно ничего, кроме его кодового имени — «Вертер». Различные исследователи выдвигают разные версии о том, кем на самом деле был «Вертер» — некоторые считают, что советским агентом являлся личный фотограф Гитлера.
Рокоссовский оказался прозорливей Ватутина
Среди советских военачальников не было единой точки зрения относительно того, как следует действовать летом 1943 года. Командующий Центральным фронтом Константин Рокоссовский предлагал переход к преднамеренной обороне с целью измотать и обескровить наступающего противника с последующим переходом в контрнаступление для его окончательного разгрома. А вот командующий Воронежским фронтом Николай Ватутин настаивал на переходе наших войск в наступление без всяких оборонительных действий.
Сталин, которому больше импонировала точка зрения Ватутина, тем не менее, прислушавшись к мнению большинства военных и, в первую очередь, Жукова, поддержал позицию Рокоссовского.
Однако немцы в начале июля демонстрировали поразительную пассивность, что заставило Сталина усомниться в правильности принятого решения.
В ночь на 5 июля 1943 года Рокоссовский позвонил Сталину.
– Товарищ Сталин! Немцы начали наступление!
– А чему вы радуетесь? — спросил удивлённый вождь.
– Теперь победа будет за нами, товарищ Сталин! — ответил полководец.
Рокоссовский не ошибся.
Загадочная битва под Прохоровкой
Ключевым моментом Курской битвы считается танковое сражение под деревней Прохоровкой.
Удивительно, но это масштабное столкновение бронетехники противоборствующих сторон и по сей день вызывает ожесточённые споры историков.
Классическая советская историография сообщала о 800 танках у Красной Армии и 700 у вермахта. Современные историки склонны увеличивать число советских танков и уменьшать число немецких.
Дальше всех пошёл профессор королевской кафедры современной истории Кембриджского университета Ричард Эванс, пишущий о том, что у немцев под Прохоровкой было лишь 117 танков, из которых лишь три было потеряно.
Согласно Эвансу, Курская битва закончилась отнюдь не советской победой, а по «приказу Гитлера». Тот же Эванс, которого поддерживает немало молодых российских историков, заявляет, что к концу битвы Красная Армия потеряла 10 000 танков.
У этой версии есть одно чрезвычайно слабое место — непонятно, отчего при таких успехах гитлеровцы вдруг начали стремительно откатываться на Запад?
Потери Красной Армии в битве под Прохоровкой были больше, чем у гитлеровцев. Костяк советских танковых корпусов и армий на тот момент составляли Т-34, значительно уступавшие новейшим немецким «Тиграм» и «Пантерам» — именно этим объясняется высокое число советских потерь.
Тем не менее гитлеровские танки были остановлены на поле у Прохоровки, что фактически означало срыв планов летнего немецкого наступления.
«Кутузов» и «Румянцев»
Когда говорят о Курской битве, часто упоминают операцию «Цитадель» — план немецкого наступления. Между тем после того, как натиск вермахта был отбит, советские войска провели две своих наступательных операции, закончившиеся блестящими успехами. Названия этих операций известны куда меньше, чем «Цитадель».
12 июля 1943 года войска Западного и Брянского фронтов перешли в наступление на орловском направлении. Спустя три дня своё наступление начал Центральный фронт. Эта операция получила кодовое название «Кутузов».
В ходе неё было нанесено крупное поражение немецкой группе армий «Центр», чьё отступление остановилось лишь 18 августа на оборонительном рубеже «Хаген» восточнее Брянска. Благодаря «Кутузову» были освобождены города Карачев, Жиздра, Мценск, Болхов, а утром 5 августа 1943 года советские войска вошли в Орёл.
3 августа 1943 года войска Воронежского и Степного фронтов начали наступательную операцию «Румянцев», названную в честь ещё одного русского полководца. 5 августа советские войска овладели Белгородом и затем приступили к освобождению территории Левобережной Украины. В течение 20-дневной операции они нанесли поражение противостоящим силам гитлеровцев и вышли к Харькову. 23 августа 1943 года в 2 часа ночи войска Степного фронта предприняли ночной штурм города, который к рассвету завершился успехом.
«Кутузов» и «Румянцев» стали причиной первого победного салюта в годы войны — 5 августа 1943 года в Москве он был проведён в ознаменование освобождения Орла и Белгорода.
Подвиг Маресьева
Книга писателя Бориса Полевого «Повесть о настоящем человеке», в основу которой была положена жизнь реального военного лётчика Алексея Маресьева, в Советском Союзе была известна практически всем.
Но не все знают, что слава Маресьева, вернувшегося в боевую авиацию после ампутации обеих ног, зарождалась именно во время битвы на Курской дуге.
Прибывший накануне Курской битвы в 63-й Гвардейский истребительный авиационный полк старший лейтенант Маресьев столкнулся с недоверием. Летать с ним в паре лётчики не хотели, опасаясь, что пилот с протезами не справится в трудную минуту. Не пускал его в бой и командир полка.
К себе в пару его взял командир эскадрильи Александр Числов. Маресьев справился с заданием, и в разгар боёв на Курской дуге совершал боевые вылеты наравне со всеми.
20 июля 1943 года во время боя с превосходящими силами противника Алексей Маресьев спас жизни двух своих товарищей и лично уничтожил два вражеских истребителя «Фокке-Вульф 190».
Эта история тут же стала известна по всему фронту, после чего в полку и появился писатель Борис Полевой, обессмертивший имя героя в своей книге. 24 августа 1943 года Маресьеву было присвоено звание Героя Советского Союза.
Интересно, что за время участия в боях лётчик-истребитель Алексей Маресьев лично сбил 11 самолётов противника: четыре до ранения и семь — возвратившись в строй после ампутации обеих ног.

Илья Григорьевич Старинов
 

Если разрешите, расскажу еще про одного героя. О нем почему-то не написано в учебниках, не упоминают в истории и фильмах.
Как ни странно, учитывая все свои заслуги он не стал Героем Советского Союза. Не стал он даже генералом. Дослужился всего-навсего до полковника. Зато прожил 100 !!!! лет.
Итак, разрешите представить Илья Григорьевич Старинов,
«дедушка советского спецназа».
Вот его автобиография. Что бы я ничего не сочинил и не приврал.

Я родился 2 августа 1900 года в селе Войново Волховского района Орловской области. В том же году семья переехала в Тверскую область на станцию Редькино. В 1903 году вновь вернулись в село.
18 июня 1918 года меня призвал в армию Болховский райвоенкомат. Служил в 20-м полку 3-й стрелковой дивизии. Комдивом был Солодухин. После месячного обучения воевал на Южном фронте с войсками Корнилова. В районе города Короча Курской области попал в окружение и в плен, но убежал и вышел к своим. Потом был ранен в ногу, лежал в госпитале в Туле. После ранения был зачислен в 27-ю саперную роту 9-го инженерного батальона. Воевал против Деникина и Врангеля на Южном фронте в Крыму. Дошел до Керчи, потом через замерзший пролив - на Северный Кавказ. Дошли до Грозного. Командующим Армии был М.К. Левандовский.
С сентября 1921 года по сентябрь 1922 года учился в Воронежской школе военно-железнодорожных техников.
Сентябрь 1922 года - начальник подрывной команды 4-го Коростенского и Краснознаменного железнодорожного полка в Киеве. Командир роты - Крюков Александр Евдокимович, командующий Украинским военным округом - И.Э. Якир. Готовили загражденцев.
С осени 1923 года по осень 1924 года учился в Ленинградской школе военно-железнодорожных техников.
С осени 1924 года - командир роты 4-го Коростенского полка. Строили железную дорогу Орша - Лепель. Обучал подрывников на железной дороге.
В 1925-1928 годы обучал загражденцев в Киеве.
В 1929 году занимался подготовкой диверсантов в киевской школе Кочегарова.
30 декабря 1930 года - 4-й отдел штаба Украинского военного округа, готовил партизан-диверсантов, одновременно занимался созданием и совершенствованием диверсионной техники.
В 1931 году работал в школе у Кочегарова и Лисицина в Купинске, в Святошине. Готовил диверсантов, проводил мероприятия по подготовке к возможной партизанской войне.
Март 1932 года - начальник разведпункта, литер А Украинского военного округа, готовил партизан-диверсантов в Тирасполе.
Март 1933 года - Москва, сотрудник отдела главного разведуправления при Генштабе Красной Армии. Начальником Генштаба был маршал Егоров, начальником управления был Я.К. Берзин, начальником отдела - Мира Сохновская.
Сентябрь 1933 года - май 1935 года - учеба в военно-транспортной Академии Красной Армии. Начальник Академии - генерал армии Пугачев.
Май 1935 года - заместитель военного коменданта станции Ленинград-Московская. Комендант станции - майор Б.И. Филиппов. Встречал и сопровождал высокопоставленных лиц: К.Е. Ворошилова, Б.М. Шапошникова, М.Н. Тухачевского, В.К. Блюхера, В.М. Примакова. Жил в Ленинграде. По совместительству преподавал технику заграждений на дорогах в Военно-транспортном институте.
Ноябрь 1936 - ноябрь 1937 года. - Испания. Непосредственно подчинялся Я.К. Берзину и его заместителям Р.Я. Малиновскому, К.А. Мерецкову, Г.М. Штерну. Прошел путь от советника диверсионной группы до советника 14-го партизанского корпуса (3000 чел.). Действовали в районе Таруэля, Сарагосы, под Мадридом и Барселоной. Обучал партизан минно-подрывному делу, технике и тактике диверсий. Организовал школы под Валенсией, в Хайене, готовил крупные диверсионные операции. Переводчица - А.К. Обручева стала моей женой
Вместе с испанскими товарищами мы провели ряд операций:

В Гренаде взорвали водопровод и мост;
Под Кордовой вывели из строя туннель на пять суток;
Пустили под откос состав со штабом итальянской авиационной дивизии;
Взорвали мост через реку Алеканте (ночью захватили кухню, заполнили её взрывчаткой и оставили посредине моста, потом взорвали);
Под Кордовой пустили под откос поезд с солдатами-марокканцами;
В лесу под Мадридом подожгли и уничтожили большое скопление фашистов, техники и боеприпасов.
Под Сарагосой с одобрения Долорес Ибаррури сформировали 14-й партизанский корпус под командованием Доминго Унгрия.
В ноябре 1937 года сдал дела Салныню и с шофером поехал в Париж. Остановился в посольстве на пять дней. Сел в Бресте на пароход до Ленинграда. По пути заходили в Антверпен. Возвращался с танкистом П.И. Липиным, с ним же ехал и в Мадрид из Москвы. В Ленинграде встречали разведчики. Почти сразу поехал в Москву, остановился в гостинице "Балчуг". Встретился с начальником главного разведуправления С.Г. Гендиным. С ним пошли в Кремль на прием к К.Е. Ворошилову.
Февраль 1938 года - начальник центрального научно-испытательного полигона железнодорожных войск на ст. Гороховец Горьковской железной дороги. Начальником железнодорожных войск был генерал А.Е. Крюков. Испытывали железнодорожную, строительную технику.
Ноябрь 1939 года - начальник группы по разминированию на Карельском перешейке. Подчинялся А.Е. Крюкову. 17 марта 1940 года был ранен в правую руку. Получил справку об инвалидности.
13 августа 1940 года - начальник отдела минирования и заграждений Главного военно-инженерного управления Красной Армии. Начальник управления - М.И. Захаров. Начальник инженерных войск Красной Армии - генерал А.Ф. Хренов. В Нахабино готовили специалистов по заграждению и разминированию.
28 июня 1941 года - начальник оперативной группы заграждений на Западном фронте. С 13 июля по совместительству начальник Оперативно-учебного центра Западного фронта. Подчинялся непосредственно командующему фронта Я.Ф. Павлову, потом А.И. Еременко. Занимались заграждениями.
В конце сентября - начальник оперативно-инженерной группы Юго-Западного фронта. В моем распоряжении было 5 батальонов и 5 оперативных групп. Осуществляли заграждения, производили минирование железных и автомобильных дорог, особо важных объектов под Харьковом и в Харькове. Командующий фронтом - маршал С.К. Тимошенко. Я непосредственно подчинялся Военсовету фронта. Уничтожили штаб 58-й дивизии во главе с генерал-лейтенантом Георгом фон Брауном и подорвали на мине генерал-лейтенанта Бейнекера.
17 ноября 1941 года - заместитель начальника штаба инженерных войск Красной Армии. Начальник штаба - генерал Назаров. Производили минирование, устройство заграждений, разрушение мостов, дорог под Москвой, на Калининском и Западном фронтах - от Серпухова до Калинина.
Декабрь 1941 года - начальник оперативно-инженерной группы на Южном фронте под Ростовом. В распоряжении имел пять батальонов. Устанавливали заграждения, минировали. Мины производили в мастерских Ростовского государственного университета. В феврале 1942 года - ледовые походы через Таганрогский залив.
Апрель 1942 года - командир 5-й отдельной инженерной бригады спецназначения на Калининском фронте в районе города Торжка. Командующий фронтом - генерал И.С. Конев. В распоряжении - 5 батальонов (около 4 тысяч солдат и офицеров). Производили устройство противопехотных и противотанковых полос от Ржева до Сурожа - всего около 400 км.
Август 1942 года - начальник Высшей оперативной школы особого назначения Центрального штаба партизанского движения (ЦШПД), находившейся в распоряжении главнокомандующего партизанским движением маршала К.Е. Ворошилова. Школа располагалась на ст. Быково Рязанской ж.д. Готовили специалистов и командиров высшего класса, планировали операции, испытывали новую диверсионную технику.
Сентябрь 1942 года - Москва. Помощник начальника штаба по диверсиям у П.К. Пономаренко. Составляли инструкции, разрабатывали планы операций. Был в командировках на Кавказе, в Ростове и Новороссийске. Организовывал партизанские операции.
18 марта 1943 года - член Военного совета Юго-Западного фронта. Командующий фронтом генерал Ф.И. Толбухин. Организовал обучение партизанских групп для заброски в тыл врага.
Май 1943 года - заместитель начальника Украинского штаба партизанского движения по диверсиям генерала Т.А. Строкача. Создал диверсионные службы в штабе и в партизанских соединениях.
Апрель 1944 года - заместитель начальника Польского штаба партизанского движения А. Завадского. Занимался организацией партизанской борьбы, взаимодействием с советскими партизанами на границе с Польшей. В это время за написанную до войны диссертацию получил звание кандидата технических наук.
Июнь 1944 года - начальник штаба советской миссии в Югославии. Располагались в Бухаресте. Занимались организацией взаимодействий Советской Армии и Национально-освободительной Армии Югославии (НОАЮ). Много раз встречался и беседовал с маршалом И.Б. Тито.
Февраль 1945 года - начальник оперативно-инженерной группы по разминированию автомобильных и железных дорог на освобождаемой территории Германии. Подчинялся маршалам Р.Я. Малиновскому, И.С. Коневу. Работали севернее Будапешта, в районе Потсдама, в городах на Рейне.
День Победы встретил в Берлине.
Май 1945 года - Москва. Работал в Центральном партийном архиве, Военном архиве КГБ.
Ноябрь 1945 года - заместитель начальника 20-го управления железнодорожных войск Советской Армии во Львове. Осуществлял разминирование, и восстановление железных дорог. Участвовал в борьбе с бандеровцами. Начальник управления - генерал Н.В. Борисов.
Сентябрь 1946 года - начальник кафедры тыла Военного института МВД. Начальник института - генерал Ф.И. Соловьев. С 1949 года - начальник оперативно-тактической группы партизанской борьбы.
С января 1956 года - в отставке.
1957 год - старший научный сотрудник Института марксизма-ленинизма. Принимал участие в написании шести томной истории Великой Отечественной войны.
С 1964 года - преподаватель тактики диверсий на Курсах усовершенствования офицерского состава (КУОС).
В 1984 году присвоено звание профессора.
До 1987 года преподавал в учебных заведениях КГБ.
Имею награды:

2 ордена Ленина,
5 орденов Красного знамени,
орден Отечественной войны II-й степени,
орден Дружбы народов,
орден Октябрьской революции,
орден Егорова (Чехословакия),
30 медалей СССР, Польши, Чехословакии, Югославии, Германии, Испании.
Своим вкладом в военную теорию и практику считаю следующее:

1. Создание средств минно-взрывных заграждений и диверсионной техники в 1925 - 1930-х годах. За эту работу получил звание кандидата технических наук. Разработки нашли широкое применение в Испании и в годы Великой Отечественной войны. Массовое изготовление производилось в заводских условиях. В отчете ЦШПД в части оценки эффективности мин "поездные мины Старинова" - ПМС - занимали 1-е место.

2. Подготовка партизанских кадров в 1930 - 1933 годах и в 1941 - 1945 годах.
Среди них:

командир 14-го партизанского корпуса Доминго Унгрия (Испания), и его заместитель Антонио Буэйтраго, позднее возглавивший корпус во Франции;
Любомир Илич (Югославия), во Франции получивший звание генерал-майора, возглавивший оперативный отдел Сил внутреннего сопротивления;
Александр Завадский (Польша), начальник штаба Польского партизанского движения;
Торунчик (Польша), начальник партизанской школы в Польше;
Иван Хариш (Югославия), генерал-майор, командир партизанского соединения, народный герой Югославии;
Егоров Алексей Семенович, командир партизанского соединения в Чехословакии, Герой Советского Союза. В Чехословакии учрежден орден его имени.
Обученные непосредственно мною инструкторы в предвоенные годы подготовили свыше 1000 квалифицированных партизан.
В годы Великой Отечественной войны также обученные мною инструкторы подготовили в различных школах свыше 5 000 партизан-диверсантов. Только в Оперативно-учебном центре Западного фронта было обучено 1600 человек.

3. К наиболее значительным операциям, осуществленным под моим руководством отношу следующие:
В Испании:

уничтожение штаба итальянской авиадивизии;
крушение поезда с марокканцами, крушение воинского эшелона в туннеле, прервавшее надолго важную вражескую коммуникацию;
и вывод из строя на неделю коммуникации между Южным и Мадридским фронтами противника,
Во время Великой Отечественной войны:

в октябре 1941 год - превращение Харьковских путей сообщения практически в западню для противника, что очевидно сильно затруднило его наступление,
в феврале 1942 года - ледовые походы через Таганрогский залив, в результате которых была выведена из строя автомагистраль Мариуполь - Ростов-на-Дону и разгромлен гарнизон немцев на Косой Горе.
создание диверсионной службы в украинских партизанских формированиях и в Украинском штабе партизанского движения в 1943 году, в результате чего на Украине было произведено свыше 3500 крушений поездов, тогда как в 1942 году - всего 202.
в 1944 году - подготовка кадров и создание партизанских формирований украинских партизан для партизанской войны за рубежом - в Польше, Чехословакии, Венгрии, Румынии.
мною написаны пособия, в том числе совершенно секретные, по вопросам ведения партизанской войны, которые использовались при обучении партизан.

Прям Ковпак какой то, где то по моей работе он раньше проходил, не первый раз слышу про него, что то я уже наподобие ранее читал :smailikai_com_108:

Еще один генерал, видимо не достойный звания Герой Советского Союза.
На сколько не достоин, судите сами.
ДАЯН МУРЗИН БЫЛ ЛИЧНЫМ ВРАГОМ ГИТЛЕРА! ЗА ПОЙМАННОГО “ЧЕРНОГО ГЕНЕРАЛА” БЫЛО ОБЕЩАНО 3 МИЛЛИОНА РЕЙХСМАРОК
Даян Мурзин - легендарная личность, участник Великой Отечественной войны, герой Чехословакии, почетный гражданин 15 городов Чехии, Словении, Моравии. В годы войны командир интернациональной партизанской бригады оккупированной Чехословакии, 23-летний татарский паренек Даян Мурзин держал в страхе фашистов, наводил ужас целой армии Гитлера. “Черный генерал”, именно так фашисты прозвали легендарного разведчика за его черную бороду, был личным врагом фюрера, который за его поимку обещал 3 миллиона рейхсмарок. Но никто не удосужился такого вознаграждения от Гитлера,“черный генерал” так и не был пойман.

О Даяне Баяновиче много писали, снимали фильмы в России, Англии, Германии, Чехии. В Великобритании вышла книга Джона Хауланда об этом герое Великой Отечественной войны (отец автора книги служил вместе с Даяном Мурзином), сейчас издание переводится на чешский и словацкий языки. Но, к сожалению, многие наши соотечественники ничего не знают о славном пути этой легендарной личности.

Даян Мурзин родился 20 января 1921 года в селе Иске Балыклы Бакалинского района Башкортостана. Татарский паренек в детстве мечтал стать учителем. Никто в деревне и не сомневался в этом, в школе он по всем предметам учился на “отлично”, особенно любил математику. После окончания школы пятнадцатилетний Даян продолжил учебу в педагогическом училище. После окончания которого сбывается его мечта - дипломированный специалист начинает работать сельским учителем. Уже после года работы Министерство образования БАССР награждает талантливого и неуемного молодого человека почетной грамотой.

Когда начинается советско-финская война, он во что бы то ни стало стремится попасть в армию. Вместе с другом записывается в добровольцы, при этом ему пришлось скрыть свой возраст. Пройдя военную подготовку в Уфе и Ленинграде, молодого добровольца направляют на фронт в Финляндию. К его приезду война уже заканчивается и он поступает учиться в рижское военное училище.

Там и застает ребят начало Великой Отечественной войны. “20 июня в четыре часа утра командир взвода Харченко сказал, что 21-22 июня начнется война. Мы все были в недоумении. Оказалось, двое немецких коммунистов прошли через границу и предупредили нас о нападении фашистов на Советский Союз. Всю ночь на 21 июня мы простояли в окопах в полной готовности, никто не сомкнул глаз, прислушивались к малейшему шороху. И вдруг рев самолетов в небе... Они направились в Москву, Киев и Ленинград... В шесть часов утра на нас начали идти танки. Это страшно: рев самолетов, грохот танков, свист пуль, стон раненых.

Весь день мы держали оборону, потеряли очень много бойцов, силы были неравные. Мы не смогли остановить гитлеровцев, они прорвались, и мы остались в тылу врага, - вспоминает ветеран. - В очередном бою меня ранило, я потерял сознание. Помню, как меня двое солдат тащили на плащ-палатке. Так мы далеко уйти не смогли бы, попали бы в руки фашистов, поэтому я попросил их оставить меня. Спрятав меня около канавы, ушли. Не помню, сколько там пролежал, но один латыш подобрал меня и отвез в больницу. Если бы не он, я бы умер. Немного оправившись, решил догнать свою армию. Но попал в Ямпольскую группу партизан “За родину” и остался там. Меня назначили командиром взвода разведки, а потом и командиром роты”.

В самых сложных и страшных условиях в тылу врага они разворачивают партизанскую войну. Под самым носом фашистов проворачивали самые дерзкие диверсионные действия: то и дело взлетали в воздух эшелоны с фашистами и боеприпасами, многочисленные аэродромы врагов, взрывались склады с оружием и продуктами гитлеровской армии, мосты и дороги. На одном из заданий Даян снова получает ранение, после которого его отправили на лечение в госпиталь города Горький.

Затем его направляют в тыл врага на Украину. Движение партизан усилилось, но в то же время эсэсэсовцы широко развертывают свои карательные операции по поимке и уничтожению партизан, которым приходится быть более осторожными. Даяна Мурзина направляютв Москву в школу разведчиков.

Потом Даяна направляют в Молдавию, где он организовывает новый партизанский отряд имени Молотова. До 1944 года партизанское движение под руководством Мурзина на Карпатах сражается с озверевшими фашистами. Но перед ним и его сподвижниками стояла еще более сложная задача. В 1944 году Муртазина переправляют в Чехословакию, где его назначают начальником штаба, а затем уже и командиром интернациональной знаменитой партизанской бригады имени Яна Жижки, в состав которого входили русские, чехи, итальянцы, румыны, венгры, поляки, французы, двое татар из Башкортостана. В бригаде числилось около 700 партизан, которые под руководством Даяна Баяновича не давали покоя фашистам ни днем, ни ночью. “Шли ожесточенные бои. Наша бригада все продолжала уничтожать фашисткие объекты, вела подрывные работы. Гитлеровцы просто выходили из себя из-за невозможности противостоять партизанам, вот и ухитрялись внедрять в наши ряды своих агентов. Таким был случайный человек по имени Дворжек, пришедший к нам в бригаду. Именно он чуть не привел нас к общей гибели. Дворжек сообщил нам, что в Праге с нами хочет встретиться представитель из ЦК. Хоть в душе и были сомнения, мы с Яном Ушьяком и несколькими бойцами пошли на встречу. Была поздняя осень, уже темнело. Вижу стоит высокий человек и протягивая руку, говорит: “Я из ЦК”.

Пригляделся, за ним стояли немецкие автоматчики. Быстро схватил автомат, выкрикнул: “Ушьяк, беги” и ринулся в сторону. А Ушьяк принял огонь на себя, успел только выкрикнуть: “Беги, спасай радистов!” Под дождь пуль кое-как вырвался, немцы стреляли по ногам, хотели взять живым. Ранили в обе ноги. Впереди - высокий ров, водопад, делать нечего прыгнул прямо в реку. На берег выйти не могу, стреляют. Так река своим течением меня и унесла.

Гитлеровцы нашли наш штаб и взорвали. Ноги нестерпимо болели, кое-как, превозмогая боль, дополз до дома лесничего. Весть о нападении фашистов на партизан обошла все округи. Видимо, увидеть меня живым они уже не надеялись, поэтому их радости не было границ. Перевязали мне раны, ухаживали, но оставаться у них было опасно. Везде рыскали гестаповцы, выискивая партизан. Поэтому лесник со своими друзьями на руках отнесли меня в лес, где выкопали заброшенную берлогу медведя. Там я и “похоронился” на время. И действительно, карательные отряды с собаками обыскивали каждый дом, каждый кустик, каждый метр земли. Через маленькую щель вижу - собаки кружатся около моей берлоги, но след не могут найти. Тогда озлобленные фашисты подожгли стог сена, который стоял в 15-ти метрах от меня, думали что я прячусь там.

Так я провел в берлоге около четырех дней. Чтобы утолить жажду ел снег. Рана загноилась до невозможности,ноги опухли. Надо было что-то делать. Из полевой сумки достал компас, пистолетом разбил его и осколком стеклышка разрезал рану, весь гной вытек, я потерял сознание. Проснулся оттого, что меня теребили за плечо: “Пани капитан! Пани капитан!” Эти люди принесли меня домой, промыли все мои раны, и, опасаясь фашистов, спрятали меня в погребе сарая.

Окрепнув, Даян возобновляет борьбу против гитлеровцев еще более дерзко и рьяно. На границе Румынии и Венгрии шли ожесточенные бои. Фюрер недоумевал, почему в захваченных им странах так много полегло его солдат. Чтобы разобраться в этой ситуации Гитлер сам приезжает в Прагу. Всех собирает на совет, требует отчета. Затем решает возвращаться обратно, но подчиненные предупреждают об опасности лететь на самолете. Озлобленный фюрер приказывает готовить бронепоезд. Тогда ему говорят о том, что здесь орудует русская банда. Гитлер приходить в ярость оттого, что полумиллионную армиюв страхе держиткакая-то жалкая банда партизан, и от него скрыли это.

По приезду домой он направляет главу эсэсэсовцев Отто Скорцени для ликвидации партизан. Но он знал, как сильно ошибался, говоря о бригаде как о жалкой банде. По приезду Отто Скорцени требует отчет у генералов. Узнав, что банда состоит из 5 отряда и ими командует человек в чине майора, некий “Черный генерал”, то ли грузин, то ли армянин, а одним отрядом руководит даже женщина, Ото Скорцени не верит своим ушам. В отчете Гитлеру он докладывает об этом, после чего фюрер назначает за живого “черного Генерала” 3 миллиона рейхсмарок, а за мертвого – 2 миллиона.

Гестапо привлекает к операции по поимке Даяна Мурзина не только армию, но всех жителей оккупированных им стран. Все силы направляются на это. На территории Моравии, Чехии, Словакии с самолета сбрасывают тысячи листовок с изображением Даяна Мурзина и обещаниями миллионов. Но народ не соглашается ни за какие деньги сдать своего героя-освободителя в руки фашистов. Наоборот, народ в благодарность слагает о нем легенды. “Чтобы спасти партизанские отряды, пришлось перебросить их на границу Словакии. На поселок, где остались партизаны, фашисты сбросили бомбу, танки разровняли деревню с землей, никто из них не выжил...”, - вспоминает Даян Баянович. После этого Отто Скорцени доложили, что банда “черного генерала” уничтожена. Гитлер сам награждает Отто Скорцени за отличную операцию очередным крестом.

Но их радость длилась не долго... Через некоторое время отряд Даяна Мурзина снова совершает дерзкий поступок: под самым носом фашистов, они уводят командующего танковой армией генерала Мюллера. Через свои каналы ониузнают, что Мюллер любит бывать на усадьбе у помещика, где домохозяйкой работает родственница одной партизанки. Она и помогла партизанам схватить Мюллера.

“Черный генерал” лично допрашивает командующего и обещает ему сохранить жизнь, если тот выдаст всю информацию об армии фюрера. Даян Баянович добивается очень важных сведений от немецкого генерала, все план-карты были раскрыты. “Черный генерал” сдерживает свое слово, он сохраняет жизнь Мюллеру. Так же отряд партизан проводят успешную операцию по поимке генерала Власова.

23-летний “черный генерал” не раз заставлял трепетать фашистов от ужаса. 68 эшелонов с военной техникой, около 400 фашистов, 86 стратегически важных мостов пустила тогда под откос бригада Мурзина.

Так почему же его прозвали именно “черным генералом”? У Даяна Мурзина была роскошная черная борода. Он отрастил его, чтобы хоть немного выглядеть посолиднее, ведь ему приходилось командовать людьми, которые были его намного старше.

После войны женился на радистке Наде Ермаковой, с которой вместе служили. Прожили с ней почти полвека, но в 1994 году она умерла. Воспитали сына Игоря, ставшего полковником, внучка Даяна Мурзина Альбина, как и дед, работает юристом. Даян Баянович долгие годы служил в отделе народного образования в своем родном районе, а потом, став юристом, долгие годы был на страже праворядка. Заслуженный юрист РСФСР и Башкортостана, председатель президиума совета ветеранов правоохранительных и вооруженных сил и труда, член комиссии по обжалованию преступников и.т.д.

Народ Чехословакии никогда не забывает героизм татарина Даяна Мурзина. Дети знают о легендарном партизане по книгам истории, рассказам родителей, дедушек и бабушек. Благодарный народ Чехословакии наградил его самыми почетными наградами страны. Самая большая площадь города Злин и улица названы именем Даяна Мурзина, в честь него воздвигнут памятник. Он почетный гражданин 15 городов Чехии, Словакии и Моравии. В Большой энциклопедии Чехословакии целая страница посвящена легендарному герою Даяну Мурзину, его имя высечено золотыми буквами. Но, к сожалению, он так и не получил самой высшей награды Героя Советского Союза, хотя об этом ходатайствовали не раз на протяжении многих лет.

Как маскировали Москву.
 

Эта история малоизвестна, а фотоматериалов по этой теме еще меньше. Надеюсь, это будет интересно.

Как-то подзабыл я данную тему. Хочу исправить это положение дел.
Хочу рассказать еще про одного не Героя Советского Союза.
Его жизнь и судьба удивительна и трагична. Готовый киносценарий.
Пастух, агроном, партизан, герой Сопротивления и Герой............
И в данной истории отражена не вся его жизнь (заключение, жизнь на чужбине).
В общем давайте обо всем по порядку.

Ранней весной 1966 года, в кабинете генсека Леонида Брежнева раздался телефонный звонок…
Звонил министр иностранных дел и сообщил о визите в СССР президента Франции генерала Шарля де Голля, высокий гость выразил пожелания, чтобы среди встречающих его в Москве, находился его ДРУГ и СОРАТНИК, проживающий в СССР Армад Мишель.
-Ну и что? – спокойно спросил генсек. – В чем проблема-то?
-Нет такого гражданина в СССР, – упавшим голосом ответил министр. – Не нашли, Леонид Ильич.
-Значит, плохо искали, – Брежнев бросил трубку, нажал какую-то кнопку и велел поискать хорошо.
Армада Мишеля искали в республиках, краях и областях, подключив КГБ.
Ну не было, не было в СССР человека с таким именем и фамилией, назревал скандал. Одна из машинисток не без колебаний сообщила, что года три назад ей, вроде, пришлось ОДИН раз напечатать это имя, документ предназначался лично Никите Хрущеву.
Срочно поехали к Хрущеву, который безвыездно жил на отведенной ему даче.
72-х летний Хрущев вспомнил сразу.
– Ну, был такой чудак. Из Азербайджана. Во время войны у французов служил, в партизанах. Так вот эти ветераны французские возьми и пошли ему сто тысяч долларов. А этот чудак возьми и откажись. Ну, я и велел его доставить прямо ко мне. И прямо так, по партийному ему сказал: нравится, мол, мне, что ты подачки заморские не принимаешь. Но, с другой стороны, возвращать этим капиталистам деньги обидно как-то. А не хочешь ли ты, брат, эту сумму в наш Фонд Мира внести? Вот это будет по-нашему, по-советски! И он внес.
Расцеловал я его. Потому как, хоть и чудак, но сознательный.
Я чего про Фонд Мира талдычу? – поднимите финансовую отчетность и найдете его.
Вскоре правительственный кортеж из нескольких автомобилей отправился на север Азербайджанской республики – в город Шеки, оттуда по ухабистой узкой дороге к маленькому селу под названием Охуд.
Время было вечернее, кортеж подъехал к скромному домику на окраине села – уже знали кого именно искать.
На крыльцо вышел сельский агроном сорока семи лет, небольшого роста и, что необычно для этих мест, русоволосый и голубоглазый.
Его обступили чиновники и торжественно объявили, что он должен срочно лететь в Москву, к самому товарищу Брежневу. Он ничему и никому не удивился и ответил, что – куча дел, мол некогда ему.
Тогда назвали имя де Голля и изложили суть дела.
Агроном попросил поклясться и чиновники клялись своими детьми.
Этой же ночью Ахмедия Джабраилов (именно так его звали в миру), он же один из самых знаменитых героев французского Сопротивления Армад Мишель вылетел в Москву.
По приезду его сразу увезли в ГУМ, в двухсотую секцию, которая обслуживала только высшее руководство страны, (где все равны) и там подобрали ему несколько костюмов, сорочек, галстуков, обувь, носки, запонки, нижнее белье, плащ, демисезонное пальто и даже зонтик от дождя. А затем все-таки повезли к Брежневу.
“Товарищи” препроводили его в кабинет и сообщили следующее:
“Завтра утром прибывает де Голль. В программу его пребывания входит поездка по стране, может случиться, что генерал захочет посетить дом своего друга и соратника – село Охуд, была составлена карта той части села, где находился его домик.
– Вот эти вот соседские дома в течение двух суток будут сравнены с землей. Живущих в них переселят в более благоустроенные дома.
Дом агронома – поднимут в два этажа, окольцуют верандой, добавят две пристройки, а также хлев, конюшню, просторный курятник, пару гаражей – для личного автомобиля. Всю территорию огородят добротным забором и оформят как собственность семьи Джабраиловых.
А ему нужно забыть о том, что он агроном и скромно сообщить де Голю, что он стал одним из первых советских фермеров.”
А он выслушал, не перебивая и без всякой паузы, сказал:
-Я ничего не услышал, считайте, что вы ничего не сказали, – встал и вышел.

На следующий день, одетый с иголочки, он встречал де Голля во Внуково-2.
Генерал сбежал по трапу не по возрасту легко. Теплое рукопожатие с Брежневым, Де Голль наклоняется к генсеку, на лице генерала было что-то вроде извинения, и тут же он бросился к стоящему в стороне агроному, они обнялись и застыли – все пораженно смотрели на них.
Ахмедию прямо из аэропорта увезли в отведенную де Голлю резиденцию – так пожелал генерал, вечернюю программу он попросил отменить, ибо ему не терпится пообщаться со своим другом, они будут гулять по зимнему саду, ужинать при свечах, расстегнув верхние пуговицы сорочек, ослабив узлы галстука, прохаживаться по аллеям резиденции, накинув на плечи два одинаковых пледа и при этом беседовать и вспоминать.
А наш герой в детстве и отрочестве ничем кроме своей внешности не выделялся. Закончил сельхозтехникум, началась война,
он записался в добровольцы, а попав на фронт, сразу же попросился в разведку.
– Почему? – спросили его.
– Потому что я ничего не боюсь.
Его осмеяли прямо перед строем.
Из первого же боя он приволок «языка» – солдата на голову выше и в полтора раза тяжелее себя.
За это его наказали – тем более, что рядовой немецкой армии никакими военными секретами не обладал.
От законных солдатских ста грамм перед боем он отказался.
Любви окружающих это тоже не прибавило.
Однажды его застали за изучением русско-немецкого словаря.
– В плен, что ли, собрался?
– Разведчик должен знать язык врага. – пояснил он.
– Но ты же не разведчик.
– Пока. – сказал он.
Его биографию тщательно перелопатили, но немецких «следов» не обнаружили и на всякий случай, вычеркнули его фамилию из списка представленных к медали.
В мае 1942 года в результате безграмотно спланированной военной операции, батальон, в котором он служил, почти полностью полег на поле боя.
Но его не убило. В бессознательном состоянии он был взят в плен и вскоре оказался во Франции, в концлагере Монгобан. Знание немецкого он скрыл, справедливо полагая, что может оказаться «шестеркой» у немцев.
В концлагере он стал помогать уборщице француженке Жанетт, таскать за ней мусор и попросил её научить его французскому языку.
– Зачем это тебе? – спросила она.
– Разведчик должен знать язык союзников. – пояснил он.
– Хорошо. – сказала она. – Каждый день я буду учить тебя пяти новым словам.
– Двадцать пяти. – поправил он.
– Не запомнишь. – она засмеялась.
Он ни разу не забыл ни одного слова. Затем пошла грамматика, времена, артикли, и через пару месяцев ученик бегло болтал по-французски.
А потом он придумал план – простой, но настолько дерзкий, что его удалось осуществить.
Жанетт вывезла его за пределы лагеря вместе с мусором. И отправила в лес, к французским партизанам.
Там его определили в разведчики – в рядовые. Через четыре ходки на задания его назначили командиром разведгруппы.
Ещё спустя месяц, когда он спустил под откос товарняк с немецким оружием, его представили к первой французской награде.
Чуть позже ему вручили записку, собственноручно написанную Шарлем де Голлем. Она была предельно краткой:
«Дорогой Армад Мишель! От имени сражающейся Франции благодарю за службу.
И подпись. Ваш Шарль де Голль».
Кстати, о псевдонимах. Имя Армад он выбрал сам, а Мишель – французский вариант имени его отца (Микаил).
Всё это время он продолжал совершенствоваться в немецком языке, обязав к этому и своих разведчиков.
И вскоре стал практиковать походы в тыл врага в формах немецких офицеров и солдат. Особое внимание уделял немецким документам.
Задания получал от своих командиров, но планировал их сам.
За всю войну не было ни одного случая, чтобы он сорвал или не выполнил поставленной задачи.
Позже он получил свой первый орден – Крест за добровольную службу.
Через два дня в форме немецкого капитана он повел небольшую группу разведчиков и диверсантов на сложное задание – надо было остановить эшелон с 500-стами французскими детьми, отправляемыми в Германию.
Он уничтожил охрану поезда и вывез всех детей в лес, но себя не уберег – несколько осколочных ранений и потеря сознания.
Он пролежал неподалеку от железнодорожного полотна почти сутки.
В кармане покоились безупречно выполненные немецкие документы, а также фото женщины с двумя русоволосыми детьми, на обороте которого была надпись:
«Моему дорогому Хайнцу от любящей Марики и детей».
Армад Мишель любил такие правдоподобные детали.
Он пришел в себя, когда понял, что найден немцами и обыскивается ими.
– Он жив, – сказал кто–то.
Тогда он изобразил бред умирающего и прошептал что–то сентиментальное, типа:
– Дорогая Марика, ухожу из этой жизни с мыслью о тебе, детях, дяде Карле и великой Германии.
В дальнейшем рассказ об этом эпизоде стал одним из самых любимых в среде партизан и остальных участников Сопротивления.
А спустя два года, прилюдно, во время дружеского застолья де Голль поинтересуется у нашего героя:
– Послушай, всё время забываю тебя спросить – почему ты в тот момент приплел какого-то дядю Карла?
Армад Мишель ответил фразой, вызвавшей гомерический хохот и тоже ставшей крылатой.
– Вообще-то, – я имел в виду Карла Маркса, но немцы не поняли.
Но это было потом, а в тот момент его отправили в немецкий офицерский госпиталь. Там он пошел на поправку и стал, без всякого преувеличения, любимцем всего своего нового окружения.
Капитана немецкой армии Хайнца – Макса Ляйтгеба назначили ни много, ни мало – комендантом оккупированного французского города Альби. Это – исторический факт. Он приступил к выполнению своих новых обязанностей. Связь с партизанами наладил спустя неделю.
Результатом его трудов “во славу рейха” стали регулярные крушения немецких поездов, массовые побеги военнопленных, преимущественно советских, и масса других диверсионных актов.
Спустя полгода он был представлен к одной из немецких воинских наград, но получить её не успел, ибо ещё через два месяца, обеспокоенный его судьбой де Голль (генерал понимал, что сколько веревочке не виться…) приказал герру Ляйтгебу ретироваться
И Армад Мишель снова ушел в лес, прихватив с собой заодно «языка» в высоком чине и всю наличность комендатуры.
А дальше – личное знакомство с де Голлем, и победный марш по улицам Парижа. Кстати, во время этого знаменитого прохода Армад Мишель шел в одном ряду с генералом. Войну он закончил в ранге национального Героя Франции, Кавалера Креста за добровольную службу, обладателя Высшей Военной Медали Франции, Кавалера высшего Ордена Почетного Легиона.
Венчал всё это великолепие Военный Крест – высшая из высших воинских наград Французской Республики.
Вручая ему эту награду, де Голль сказал:
– Теперь ты имеешь право на военных парадах Франции идти впереди Президента страны.
– Если им не станете Вы, мой генерал.- ответил Армад Мишель – у де Голля тоже имелась такая же награда.
– Кстати, нам пора перейти на «ты». – сказал де Голль.
К 1951-му году Армад Мишель был гражданином Франции, имел жену-француженку и двух сыновей, имел в Дижоне подаренное ему властями автохозяйство – небольшой завод, и ответственную должность в канцелярии Президента Шарля де Голля.
И именно в этом самом 1951-м году он вдруг вознамерился побывать на Родине, в Азербайджане.
Де Голль вручил ему удостоверение почетного гражданина Франции с правом бесплатного проезда на всех видах транспорта.
А спустя десять дней автопредприятие назвали именем Армада Мишеля.
В Москве его основательно потрясло МГБ (Бывшее НКВД, предтеча КГБ-)
– Почему сдался в плен! – почему на фото в форме немецкого офицера? – как сумел совершить побег из Концлагеря в одиночку? и т.д. и т.п. после чего его сослали в село Охуд и запретили покидать это место.
Все награды, письма, фото, даже право на бесплатный проезд отобрали.
В селе Охуд его определили пастухом.
Спустя несколько лет смилостивились и назначили агрономом.
В 1963-м году после ста тысяч, что он отдал в пользу Фонда мира, Хрущев распорядился вернуть ему личные документы и награды кроме самой главной – Военного Креста.
Он давно был экспонатом Музея боевой Славы. Ибо в СССР лишь два человека имели подобную награду – Маршал Жуков и сельский пастух Ахмедия Джабраилов.
Он привез эти награды в село и аккуратно сложил их на дно старого фамильного сундука.
После встречи с де Голем он не стал пользоваться услугами «товарищей» – сам уехал в аэропорт, купил билет и отбыл.
Горничная гостиницы «Москва», зашедшая в его «люкс», была поражена он оставил все вещи: несколько костюмов, сорочек, галстуков, две пары обуви, даже нижнее белье и зонт.
Спустя несколько дней, к его сельскому домику вновь подъедут автомобили, но на крыльцо поднимется лишь один, мужчина лет пятидесяти, в диковинной военный форме это руководитель министерства обороны Франции да ещё когда–то его близкий друг и подчиненный.
Они будут обниматься, и хлопать друг друга по плечам. Затем войдут в дом. Но прежде чем сесть за стол, генерал выполнит свою официальную миссию. Он вручит своему соратнику официальное письмо президента Франции с напоминанием, что гражданин СССР Ахмедия Микаил оглу Джабраилов имеет право посещать Францию любое количество раз и на любые сроки, за счет французского правительства.
А затем генерал вернет, – Армаду Мишелю Военный Крест, законную наградную собственность героя Французского Сопротивления.
В стареньком домике на окраине маленького азербайджанского села
Армад Мишель стал полным кавалером всех высших воинских наград Франции.
Но он не получил ни одной воинской награды своей родины – СССР.
В 1970-м году с него был снят ярлык «невыездного», но прошагать на военных парадах Франции ему ни разу не довелось.
Погиб он 10 октября 1994 года в Шеки в результате автокатастрофы — грузовик сбил телефонную
будку, в которой находился герой Сопротивления.
Сын Ахмедии Джебраилова — Национальный Герой Азербайджана Микаил Джебраилов погиб в
Карабахе, попав в засаду, годом раньше.
Ахмедия Джебраилов похоронен на кладбище села Охуд.

Все знают, что такое концлагерь. И, думаю, многие знают, что во многих концлагерях были подполья и восстания. О некоторых таких случаях я хочу рассказать. Истории не для слабонервных, но об этих Героях нужно рассказывать, даже если не известных их имена.

Я в начале 2000-х прочитал статью про yспешное восстание наших солдат в концлагере. Название этого концлагеря я не помню, но он известный. Освобождали его "союзники". Так вот когда амер. генерал приехал тyда, то навстречy емy вышли двое изможденных человека. Генерал сказал, что бyдет просить советское командование представить их к наградам. На что один из них ответил :"Не надо, y меня yже есть". И выплюнyл на ладонь Звездy Героя СССР, а дрyгой, я не помню какой, боевой Орден (оба прятали свои награды во ртy). Генерал и его адьютант дрyг на дрyга посмотрели и отдали им честь. И со словами :"Такое могли сделать только рyсские!", yдалились.

Изобретательность наших беглецов была безграничной. Классическим считается побег советского летчика Михаила Девятаева вместе с 9 другими заключенными на борту захваченного бомбардировщика «Хейнкель-111» . Не менее известно и восстание заключенных нацистского лагеря смерти Собибор. Тогда, осенью 1943 года, советский военнопленный Александр Печерский сумел подготовить и возглавить восстание. Начало ему положил захват оружия у охранника, «клюнувшего» на приманку в виде кожаного пальто. Из почти семисот человек бежавших спастись удалось более чем половине.

Самый крупный побег за всю Вторую мировую войну совершили советские военнопленные, которые были собраны в лагере Сухожебры (Польша). В августе 1941 года тысячи военнопленных по сигналу бросились на заграждения из колючей проволоки, прорвали их и вырвались на свободу. Большинство из них было скошено пулеметными очередями, однако немало людей смогло уйти. По той же схеме был устроен побег из лагерей близ польского городка Торунь (340 советских военнопленных) и Славута (Украина). Совершались побеги и из Освенцима. Только за май — июнь 1944 года, по официальным данным комендатуры, бежали 25 советских военнопленных и 2 поляка. По немецким данным, за июль 1943 года из Дахау бежали более 40 советских военнопленных.

Все побеги из нацистских концлагерей и тюрем заслуживают уважения, однако побег безногих и безруких советских военнопленных, совершенный в момент их казни, можно считать уникальным в истории. Сама казнь происходила 24 декабря 1942 года под Бердичевом. В момент, когда все уже казалось конченным, инвалиды набросились на расстрельную команду, отобрали у карателей оружие и пристрелили двоих. Тогда удалось убежать 22 инвалидам из 50.

В августе 1943 года из Майданека бежали 13 советских военнопленных-доходяг, занятых на жатве. Они умудрились косами зарезать четверых вооруженных упитанных эсэсовцев.

Более семисот истощенных заключенных, находившихся в 20-м изолированном блоке смертников концлагеря Маутхаузен, решились на побег в феврале 1945 года. Проволочные заграждения они завалили арестантскими матрасами, а часовых на сторожевых вышках отогнали от пулеметов… булыжниками! Из всех бежавших в живых осталось 19 человек.

Мысли о свободе не оставляли заключенных нацистских концлагерей ни на минуту. Каждый использовал малейший шанс, чтобы вырваться. Капитан Кузнецов ухитрился выйти из Майданека средь бела дня на виду у охраны. Он вместе с другим заключенным напросился принести уголь для отопления офицерских бункеров. Конвоировал их эсэсовец с автоматом. По дороге в бункер Кузнецов придушил конвоира, переоделся в немецкую форму, наставил автомат на товарища и «под конвоем» вывел его за территорию.

Восстание в Бухенвальде 11 апреля 1945 года отмечается как Международный день освобождения узников нацистских концлагерей. Правда, Бухенвальд никто не освобождал. Его заключенные освободились сами. В плен было взято 220 немцев, еще больше уничтожено в бою. Американские войска подошли к лагерю только 13 апреля.

Менее известно восстание в августе 1944 года в лагере для советских военнопленных близ румынского города Слобозия, в ходе которого заключенные не только освободились сами, но и разоружили немецкий гарнизон города. Бывшие военнопленные заняли Слобозию (румынские солдаты перешли на их сторону) и целую неделю до подхода Советской армии удерживали город.

Оживлю немного данную тему. Еще один ни чем вроде бы не примечательный человек! Награжден Орденом Александра Невского и..........ВСЕ!!! ЗАБЫТ!!!!!
ВАСИЛИЙ ФРОЛОВ ПЛЕНИЛ 150 ФАШИСТОВ БЕЗ ЕДИНОГО ВЫСТРЕЛА

За этот подвиг он был удостоен Ордена Александра Невского


Учрежденный в 1942, Орден Александра Невского присваивался офицерам нашей армии за нанесение врагу тяжелого урона с малыми потерями в своих рядах. За всю войну было вручено Не более 42 тысяч таких орденов. Для сравнения: за годы войны Орден Красной Звезды получили свыше 2 миллионов 860 тысяч человек.

В начале Великой Отечественной войны в самое пекло попали только что выпустившиеся из военных училищ молодые офицеры. Среди них был и уроженец Новой Анны Василий Фролов.

1938 год. До Второй мировой войны остается меньше года. Человечество на грани страшной катастрофы, самой кровавой и нелепой за всю его историю.

Вопреки мнению, которое в последние годы высказывали многие российские историки, СССР готовился к возможному нападению. Насколько хорошо — другой вопрос. Однако уже в конце 1930-х повсеместно открывали специальные военные училища, чтобы подготовить как можно больше квалифицированных военных. Одно из них — ЛАУ № 3, Ленинградское артиллерийское училище повышенного типа. Сюда попадали только «самые-самые» — солдаты, проходившие срочную службу и курсанты первых курсов военных училищ. В число первых шестисот избранных попал и Василий Фролов.

ПАРЕНЬ ИЗ ПРОВИНЦИИ

Василий Иванович родом из Новоаннинского района Сталинградской области. Ему «посчастливилось» быть тринадцатым (!) сыном в крестьянской семье, которая довольно рано осталась без кормильца. Василий с детства мечтал о военной карьере. Но мечты — мечтами, а для парня из деревни было куда реальнее поступить в агрономический техникум, нежели в военное училище. Так и произошло. Лишь после того, как Фролов получил диплом зоотехника, его судьба повернула в русло, давно манившее блеском оружейной стали и искусством военных маневров. Василия призвали в армию.

Однако в казармах он пробыл совсем недолго — паренька как особо смышленого командиры решили направить на учебу в ЛАУ №3. Именно его — обычного русского парня, а не сына крупного военачальника. Собираясь в дорогу, Василий и не предполагал, что в Сталинград он вернется уже героем. Зато, как только вышел на перрон ленинградского вокзала, дал слово, что обязательно дослужится до генерала.

...Училище Василий окончил в 1941 году, итак получилось, что его первые учения прошли уже на поле боя. Шли годы, настал 1944-й. Старший лейтенант Фролов давно уже командовал 56-й артбригадой, был трижды ранен и дважды контужен. Но брать отпуск он и не думал — едва затягивались раны, как отправлялся из полевою госпиталя на фронт. Словно знал, что главное дело его жизни еще впереди...

ВА-БАНК

Подвиг, за который Василия Ивановича наградили Орденом Александра Невского, он совершил в апреле 1944 года. Прошел почти год после переломной Сталинградской битвы, и советские войска с каждым днем освобождали все больше городов и сел. захваченных фашистами. Выбив немцев за пределы СССР, наши солдаты гнали их по Европе. В апреле 1944-ю советские части были уже м Польше.

Батарея, которой командовал Фролов, остановилась неподалеку от местечка Корытово. Перед бойцами стояла сложная задача — помешать соединению войск противника. Для этого наше подразделение встало на их пути и... попало в окружение.

Уставшие солдаты, минимум боеприпасов, максимум немецких войск... Все, казалось, было против батареи Фролова. Все говорило, что в предстоящем бою не выживет никто.

Поздней ночью немцы неожиданно зашевелились и пошли на наших солдат. Василий Иванович знал, что снарядов и солдат у него куда меньше, чем у врага, поэтому решил одолеть их хитростью. Стал размеренно и точно обстреливать позиции врага. Да так, что первые взрывы раздались в самой гуще немцев. Шквальный огонь не прекращался ни на минуту. И лишь когда осталось всего два снаряда, огонь прекратили. И – чудо: немцы растерялись, стали отступать на север, где и остановились...

Как бы дальше? В орудии всего два снаряда, солдаты вымотаны. Конечно, есть еще штыки, но ими не остановишь триста солдат противника... Вздумай немцы миги и атаку, бригада Фролова навсегда бы исчезла с лица Земли.

Давящую тишину предрассветных минут нарушил чей-то голос. К позициям советских воинов шел немецкий солдат. Он махал руками и что-то кричал по-польски. Когда прислушались, не поверили своим ушам — он хотел сдаться в плен.

И здесь Василий Иванович придумал ход, которому бы позавидовал и сам Александр Невский. С видом командира, у которого еще как минимум два вагона боеприпасов, он вышел к перебежчику. И – как бы делая одолжение – сказал, что сохранит жизнь его товарищам, если те сдадутся в плен. Солдат пошел обратно. Веко-ре на горизонте опять появился знакомый немец и передал, что с Фроловым хочет переговорить его командир. Василий Иванович, искусно скрывая волнение, дал команду зарядить два последних снаряда на всякий случай... И пошел в расположение немецких войск. Но предосторожности оказались лишними. Офицер, с которым он вел переговоры, довольно быстро согласился сложить оружие. Врагу, который, кстати, довольно неплохо говорил по-русски, было достаточно слова советского офицера: «Гарантирую жизнь тем, кто сдастся в плен»...

БЕЗОРУЖНЫЙ КОНВОЙ

...В плен сдались 150 из примерно 300 фашистов. Но расслабляться было рано. Ведь в автоматах солдат Василия Ивановича не осталось ни одного патрона! А конвоировать пленных надо было не один десяток километров. И опять помогла хитрость. Фролов намеренно поставил сопровождать немцев всего двух автоматчиков — мол, с вас и этого хватит. Но если бы фашисты узнали или почувствовали, что в оружии конвоиров нет ни одного патрона, операция была бы сорвана.

Тем временем, пока не сдавшиеся немцы пребывали в растерянности, Василий Иванович дал команду батарее покинуть позиции и перебраться поближе к своим. Надо было спешить, но спешить так, чтобы это не было похоже на бегство Слава Богу, все прошло гладко: десятки советских солдат были спасены, а полторы сотни немцев доставлены в расположение наших войск.

— Под конец мне уже стало плохо, — вспоминал об этом времени Василий Иванович. — Меня всего трясло: двое суток без сна и контузия давали о себе знать. Но мы все-таки дошли до наших...

Почти сразу после того, как Фролов прибыл в расположение советских войск, его отправили в санчасть. Затем — в Сталинград, в госпиталь. Василий Фролов вспоминал, что когда он уже ехал в машине, которая должна была отвезти его в город на Волге, дорогу преградила танковая колонна. На вопрос: «Куда идете?» один из танкистов молча, но с особой радостью протянул Фролову листовку: «На Берлин!» Впереди был решающий этап войны — момент, которого столько лет ждал Василий Иванович. А теперь, вместо Берлина его везут в сталинградский госпиталь. И, понимая, что он не может пойти в этот бой вместе с друзьями, что его война закончилась, Фролов расплакался. От обиды, от бессилия, от радости за общую победу...

ЖИЗНЬ ПОСЛЕ...

Из госпиталя Василия Ивановича выписали со второй группой инвалидности. От первой, которую поначалу ставили врачи, герой отказался. Несмотря на то, что для этого пришлось устроить большой скандал. Он все еще надеялся вернуться в строй. Тщетно. Война закончилась. В райвоенкомате старшему лейтенанту в отставке Василию Фролову вручили Орден Александра Невского (№30750) - за бой под Корытово. И забыли... И герой стал обычным человеком. Обычным, но сильным... Поняв, что на военной карьере можно ставить крест, стал работать в родной Новой Анне по первой специальности — зоотехником.

Лишь в 1967 году семья Фроловых, которая к тому моменту пополнилась двумя сыновьями, из Новой Анны переехала в Волгоград — туда перевели организацию, в которой работала супруга Тамара Львовна. Вскоре получили маленькую двухкомнатную квартиру на Ангарском. Казалось бы, жить да радоваться. Но через несколько недель Василию Ивановичу стало плохо. Такого приступа у него еще не было: высокое давление, головная боль до обморока. Вызвали врача, но тот лишь развел руками — в больницу.

— А там мне сказали, что Василий может умереть в любую минуту, — вытирая уголки глаз, вспоминает Тамара Львовна.

С тех пор — на протяжении пятнадцати лет — жена старалась не отходить от него ни на шаг. И каждый день, возвращаясь с работы, боялась самого страшного. А поводов для беспокойства становилось все больше. Пожелтевший эпикриз пестрит латинскими буковками, среди которых четко выделяется надпись по-русски: «Последствие ранения... контузии...»

Герой на войне, Василий Фролов остался таким и на «гражданке». Переживая уход из армии, не бросился во все тяжкие. Наоборот, до последних дней ходил на работу, помогал по хозяйству. Льготами, положенными инвалидам, ни разу не воспользовался. Вдова Тамара Львовна, показала льготную книжечку на бесплатный проезд по СССР. Ни один из купонов не был оторван.

— Почему? — спросили у Тамары Львовны.
— Болел он сильно, — тихо отвечает она.

А на досуге записывал свои воспоминания о войне. Писал понемногу, потому что заново переживал все. Старательно восстанавливал в памяти детали боев и рисовал схемы. Однако насколько бы точно Василий Иванович не формулировал свои мысли, каждая строка и каждая страница его мемуаров пронизана грустью. Грустью о несбывшейся мечте...
Василий Иванович после продолжительной болезни скончался в 1985 году.
Накануне 61-й годовщины Дня Победы на кладбище Дзержинского района Волгограда при поддержке благотворительного фонда «Память поколений» заложена Аллея Воинской славы и открыт памятник герою Великой Отечественной войны, кавалеру ордена Александра Невского Василию Ивановичу Фролову.

ЦЕЗАРЬ КУНИКОВ
 

Вот еще история о человеке Звезда Героя которого нашла уже посмертно.
У него редкое имя Цезарь, но этого великого имени он оказался достоин.
Именно он захватил и удерживал плацдарм который потом стали называть "Малая Земля", благодаря одному "писателю".
Да и биография у него, мягко говоря не совсем обычная, судите сами.
ЦЕЗАРЬ КУНИКОВ
Цезарь Куников родился в Ростове-на-Дону в еврейской семье (отец, Лев Моисеевич Куников, работал инженером-машиностроителем; мать, Татьяна Абрамовна, была домохозяйкой). В 1918 семья переехала в Ессентуки, в 1920 в Баку, в 1924 — в Макеевку, и наконец в 1925 — в Москву.
Работал в Москве слесарем на фабрике «Союз», затем токарем на тормозном заводе.
В 1931 поступил в МВТУ имени Баумана. С 1932 — заведующий сектором оборонной промышленности Московского комитета комсомола. Окончил Московскую промышленную академию и Московский машиностроительный институт имени Бубнова.
Получив два диплома: инженера-организатора машиностроительного производства и технолога-механика, 26-летний Цезарь Львович пришёл на Московский завод шлифовальных станков.
Начав с самой нижней ступеньки — мастером токарного отделения, уже в марте 1938 Цезарь был назначен главным технологом завода. С октября того же года — начальник технического управления Наркомата машиностроения, Наркомата тяжёлого машиностроения, директор ЦНИИ технологии машиностроения, ответственный редактор газеты «Машиностроение».
С началом Великой Отечественной войны вступил добровольцем в армию.
У Цезаря Куникова, как мы видим, до войны жизнь была вполне налажена: за плечами два высших образования и руководящие должности в Наркомате машиностроения и ЦНИИ технологии машиностроения, жена и пятилетний сын.
В июне 1941 года он отказался занять должность заместителя наркома и добровольцем отправился на фронт. Там он добился перевода на флот. Проявив такие личные качества как отвага, удивительная находчивость, целеустремленность и умение решать боевые задачи при минимальных потерях, Куников стал живой легендой в глазах сослуживцев.
Он придумывал оригинальные способы выполнения стоящих перед ним задачи. Так, им было предложено зимой совершать рейды на коньках. При обороне подступов к г. Темрюк на Азовском море, Куников использовал самодельные самоходные установки за неимением бронетехники. Это были грузовики, на которые устанавливали корабельные пушки. Для уничтожения в тылу противника мелких вражеских групп Куников придумал использовать автомобили с вооруженными краснофлотцами, получившие название «кочующие огневые точки».
Формируя вспомогательный отряд десантников, который должен был высадиться в районе Мысхако для отвлечения внимания противника от главного направления удара, Куников отобрал из добровольцев самых лучших. И хотя у многих из них был внушительный боевой опыт, Куников не переставал проводить с ними жесткие тренировки. Он готовил свой отряд к самым суровым испытаниям, как будто предвидя трудности предстоящей операции.
Десантники Куникова учились стрельбе на звук, скалолазанию, метанию гранат из любого положения, умению стрелять из различных видов оружия (в том числе, трофейного), отрабатывали приемы рукопашного боя и метания ножей, оказывать первую медицинскую помощь, заниматься разведкой, распознавать минные поля. Эти знания и умения оказались для отряда спасительными в той суровой обстановке, в которой они оказались в начале апреля 1943 года.
Высадка главного десанта провалилась. Единственным способом создать плацдарм оказалась второстепенная операция, целью которой была маскировка и отвлечение от главного удара. Десант под командованием Куникова численностью всего лишь 275 человек, потеряв лишь одного убитым и троих ранеными, ночью высадился на крутом безводном берегу у поселка Станичка. Открытая радиограмма об успешной высадке ввела немцев в заблуждение: Куников передал, что высадился целый полк, и ждет дальнейших подкреплений. Растерявшиеся немцы предприняли контратаку только на рассвете. Всего за первый день десантники отразили 18 атак. Когда боеприпасы стали подходить к концу, отряд под командованием Куникова неожиданно напал на батарею немцев, и, захватив ее, повернул против врага.
В непрерывных боях отряд десантников не только удерживал плацдарм до подхода подкрепления, но и продвигался вперед, выбивая врага из близлежащих домов.
Цезарь Куников был смертельно ранен осколком от взрыва мин на плацдарме в районе Мысхако, получившем название Малая Земля, где высадился его десантный отряд. Цезаря в спешном порядке доставили в госпиталь в Геленджике, но, несмотря на все старания врачей, через два дня он скончался.
Из воспоминаний Николая Васильевича Старшинова о похоронах своего командира: «Офицер штаба Новороссийской военно-морской базы нес на маленькой подушечке одну-единственную награду Цезаря Львовича Куникова — медаль „За трудовое отличие“, которую он получил еще задолго до войны...».
Звания «Герой Советского Союза» Цезарь Куников был удостоен посмертно.
Не получив военного образования, но при этом имея техническое, Цезарь Куников стал настоящим мастером нестандартных ходов. А талант тонкого психолога позволял ему отбирать людей, способных воплотить его смелые тактические решения. Надо отметить, что команду он набирал только лично, не перепоручая это дело никому. А высшая оценка звучала так: «Подходит физически и морально. Смерти не боится».
После войны селение Станичка недалеко от Новороссийска, где Куников стоял насмерть со своим отрядом, было переименовано в его честь. Прах Героя Советского Союза Цезаря Львовича Куникова перезахоронили в центре Новороссийска на Аллее Героев.
Память о подвигах Куникова запечатлена не только в названиях улиц Новороссийска, Ростова-на-Дону, Азова, Геленджика, но и в Москве, где он жил до войны. В столице в его честь названа площадь. В Москве, на территории Савеловского рынка, можно обнаружить обелиск с высеченными фамилиями павших воинов. Почетное место на нем занимает фамилия Героя Советского Союза Куникова. Ранее на месте рынка располагался завод шлифовальных станков, на котором работал Цезарь Львович. Спустя годы завод перенесли, а монумент остался на своем прежнем месте.

На войне бывает всякое. Бывают и удивительные вещи. Наш сегодняшний герой Семен Васильевич Коновалов. Танкист. На своем танке (КВ) он остановил целую танковую КОЛОННУ!!!!!!!!!!!!!!
А теперь собственно сама история.
Танкист Коновалов: за смертью и обратно
Сдержать натиск танковой колонны силой одного «КВ», а после — «воскреснуть» и вернуться в строй на трофейной машине. Такова удивительная история танкиста Семена Коновалова и его подвига у села Нижнее-Митятинское.

Семена Коновалова призвали в армию в 1939 году. Вчерашний почтальон из села Ямбулатово (Татарская республика) стал курсантом пехотного училища в Куйбышеве. Спустя год, когда училище перевели в Расейняй и сделали бронетанковым, Семен стал танкистом.

Окончив училище в мае 41-го, он в звании лейтенанта принял командование взводом в составе отдельной танковой роты 125-й пограничной стрелковой дивизии, располагавшейся в Литве. С первых дней войны, защищая западные границы страны, Коновалов оказался в эпицентре тяжелейших сражений.
Ранение в августе 41-го, госпиталь. Снова на фронте танкист оказался в апреле 42-го.
Теперь Коновалов командовал взводом тяжелых танков «КВ», на одной из этих грозных машин он и совершил свой знаменитый подвиг.

К июлю 42-го немецкие танковые силы наступали в районе Миллерово. 15-я танковая дивизия, в составе которой воевал лейтенант Коновалов, вела тяжелые оборонительные бои.

К 13 июля, после сражений в районе Нижнее-Митятинское 2-е (Тарасовский район Ростовской области), в его взводе остался только один танк — его собственный. Да и тот — неисправный.

Экипаж «КВ», в который помимо командира входили механик-водитель Козыренцев, наводчик орудия Дементьев, заряжающий Герасимлюк, младший механик-водитель Акинин и стрелок-радист Червинский, своими силами восстанавливал боевую машину.

На горизонте показались два немецких танка, и защитники, забравшись в неподвижный «КВ», приготовились к бою. Подпустив вражеские машины поближе, Коновалов приказал открыть огонь. Один нацистский танк после первого же выстрела загорелся и остановился, а второй, опасаясь такой же участи, поспешно оставил поле боя.

Едва танкисты успели перевести дух, как вслед за двумя боевыми машинами — как оказалось отправленными на разведку — им навстречу двинулась целая танковая колонна.

35 танков, затем еще 40, бронемашины, пехота… Они направлялись к деревне, и остановить их мог только экипаж Коновалова. Командир «КВ» решает принять неравный бой.

Подпустив часть колонны на расстояние около 500 метров, защитники открыли огонь. Спустя всего несколько минут на поле горели четыре немецких танка. Остальные, не ожидая засады, отступили. Но вскоре вернулись вновь — на этот раз развернутым строем деревню атаковали 55 танков противника. Но и эта атака захлебнулась — прямой наводкой «КВ» Коновалова уничтожил еще 6 нацистских боевых машин.
Ликовать было рано — перегруппировавшись, немцы предприняли новую, еще более ожесточенную атаку.

На танк защитников обрушился целый шквал огня, но мощная стальная броня «КВ» врагу не поддавалась. Танк в одиночку продолжал сдерживать натиск целой танковой колонны!

Отражая эту атаку, экипаж Коновалова подбил еще 6 вражеских танков, бронемашину и восемь автомашин с солдатами и офицерами. Но боеприпасы подходили к концу, а значит, дальше сдерживать натиск защитники просто не могли.

Нацисты подтянули тяжелое противотанковое орудие и уничтожили советский танк.

На следующий день советские разведчики обнаружили на месте боя кладбище подбитых немецких танков, обгоревший «КВ» и останки экипажа.

Руководству дивизии доложили, что танкисты Коновалова героически сражались и погибли в неравном бою.

В тот день они записали на свой счет 16 уничтоженных танков, две бронемашины и восемь автомашин с живой силой противника.
На родину Коновалова отправили похоронку, а в штабе подписали представление офицера к высшей награде.

Лейтенант Коновалов проявил мужество, непоколебимую стойкость, беззаветный героизм, — говорится в наградном листе. — За героизм, проявленный при защите Родины, тов. Коновалов достоин посмертного присвоения звания «Герой Советского Союза» с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

Но история танкиста Коновалова — со счастливым концом. 13 июля, использовав последний боеприпас, экипаж начал эвакуацию.
Выбраться из обреченного на смерть танка удалось троим. Одним из них был лейтенант Коновалов.

Захватив с собой танковый пулемет, защитники направились к своим. После дней скитаний бойцы наткнулись на экипаж немецкого танка, находившийся на отдыхе, и, уничтожив его, продолжили путь на трофейной машине. На ней танкисты добрались до расположения советских сил, немало удивив гитлеровцев и едва не став мишенью для своих.

Объяснившись с командованием, Семен Коновалов еще несколько месяцев воевал на немецком танке, уничтожив три нацистских боевых машины.

В конце марта 43-го он стал Героем Советского Союза.

Сегодняшняя история жуткая. Мальчишка 19 лет, не успевший пожить, но вполне достоин присвоенного ему звания Герой Советского Союза!

Смирнов Юрий Васильевич!

В конце июня 1944 года войска 3-го Белорусского фронта начали наступление в Белоруссии по всему Оршанскому направлению. Нацисты отступали, но оказывали жестокое сопротивление.

Орша была важным узлом в их обороне. Укрепрайон представлял собой десятки линий траншей с проволочными заграждениями, минные поля, болота. Этот неприступный рубеж, за которым стояла 78 нацистская дивизия генерал-лейтенанта Ганса Траута, прикрывал путь на Минск.
После тяжелых боев 22 и 23 июня Советское командование приняло решение: в ночь на 24 июня бросить танковый десант в направлении на Оршу. Защитникам предстояло вклиниться в немецкую оборону, нарушить связь и управление частями дивизии, а после подхода основных сил перерезать шоссе Москва-Минск.

В составе десанта были бойцы 77-го гвардейского стрелкового полка 11 гвардейской армии 3-го Белорусского фронта. В их числе был 18-летний гвардии красноармеец Юрий Смирнов.
Его довоенная биография такая же, как и у большинства ребят из простых рабочих семей. Родился 2 сентября 1925-го в деревне Дешуково Костромской области. Окончил школу в городе Макарьеве, куда Смирновы переехали в 30-х, и там же — ремесленное училище. Работал сварщиком на заводе «Красное Сормово» в Горьком.
Отец Юрия, Василий Аверьянович, погиб под Сталинградом — семья получила похоронку в начале 43-го. А вскоре после этого на фронт призвали Юрия.
Он воевал в составе 77-го гвардейского стрелкового полка 26-й гвардейской стрелковой дивизии 11-й гвардейской армии 3-го Белорусского фронта.

Осенью 1943 в бою под Витебском Смирнов был ранен и попал в госпиталь. «Ранение легкое. Скоро вылечусь и снова на фронт, — писал Юрий домой. — Мама, ты за меня не тревожься, я служу хорошо, выполняю все приказы».

Через месяц гвардии красноармеец вернулся в родную часть. Ее он называл вторым домом.
В ночь с 24 на 25 июня под деревней Шалашино танковый десант прорвался в тыл немецкой обороны. Стремительным броском бойцы прошли по командным блиндажам, лишили врага связи, блокировали управление. Штаб Траута охватила паника.

Вскоре в одну из командных блиндажей 78 дивизии СС доставили десантника — получив ранение, он упал с брони танка. Нацисты нуждались в сведениях об обстановке, поэтому «язык» был как нельзя кстати.
Обыскав пленника, они обнаружили документы — красноармейскую книжку и комсомольский билет. Бойцом оказался гвардии красноармеец Юрий Смирнов.

На допросе врага интересовало направление движения прорвавшихся в тыл советских сил, их количество, задачи. Но юный солдат молчал.

Он не сказал ни слова, даже под страшными пытками. Тогда измученного, но еще живого Смирнова нацисты распяли на стене блиндажа.

Его тело обнаружили ранним утром 25 июня, когда наши основные силы выбили врага с занимаемого рубежа. «…Два гвоздя в голову, руки вытянуты в горизонтальном положении, в ладони было забито по гвоздю, по гвоздю было забито в подъеме ног. Кроме этого в грудь было нанесено четыре кинжальных ранения и два в спину. Голова и лицо были побиты холодным оружием», — говорилось в акте, составленном нашедшими гвардейца советскими бойцами.

На столе лежали документы и протокол допроса, в котором написана всего одна фраза: «Пленный молчит».
О подвиге гвардейца узнала вся страна, храбростью простого солдата были поражены даже видавшие виды офицеры.
6 октября 1944 года Юрию Смирнову посмертно присвоили звание Героя Советского Союза, орден Ленина и орден Отечественной войны 1-й степени. Его имя навечно зачислено в списки 1-й стрелковой роты 77-го гвардейского стрелкового полка, в составе которой он так недолго, но так самоотверженно служил.

Из акта, составленного советскими воинами, обнаружившими труп Юрия Смирнова в немецком блиндаже:

«Я, комсорг 2-го батальона 79-го гвардейского стрелкового полка, гвардии старший лейтенант Кустов Петр Алексеевич, находясь в боевых порядках своего полка, прорвавшего оборону немцев вблизи деревни Шалашино Оршанского района Витебской области, проходил немецкими позициями и зашел в штабной блиндаж...

Взглянув на правую стену блиндажа, я увидел прислоненного, как мне показалось, человека, обнаженного, с раскинутыми руками. Подойдя ближе, я разглядел, что человек этот прибит гвоздями к доскам блиндажа. Тело его было распято на специальной крестовине из досок...

Руки человека были прибиты к этому кресту гвоздями. Гвозди были большие и загнаны по самые шляпки. Два гвоздя торчали во лбу, представляя собой костыли без шляпок. Они пронизывали голову насквозь, повыше глаз. Весь труп был раздет наголо и почернел, видимо, от ударов. На груди виднелись глубокие разрезы и ножевые раны. Лицо распухло, оно было обезображено ударами холодного оружия.

Оглядев помещение повнимательней, я увидел на столе красноармейскую книжку и раскрытый комсомольский билет. Я прочел эти документы и установил, что они принадлежат гвардии рядовому 1-го батальона 77-го гвардейского полка нашей дивизии Юрию Васильевичу Смирнову.

Со мной оказались в помещении гвардии старшина Баинов Михаил, гвардии рядовой Лебедев, мой ординарец гвардии рядовой Мацина. Я взял документы распятого комсомольца и отправился в подразделения, которые вели бой».

Друзья, разрешите продолжить данную тему.
Наш сегодняшний герой не стрелял, не шел в атаку, не совершил подвига, в его классическом понимании. Из боевых наград у него была медаль "За Победу над Германией" и позже "За доблестный труд в Великой Отечественной войне".
Хотя, это и не удивительно. Этот человек по профессии врач. И всю жизнь он лечил людей. Даже там, где, кажется, это было не возможно. Звали его Георгий Федорович Синяков.
Более 20 лет хирург Георгий Синяков заведовал отделением городской больницы. Никто и не предполагал, что во время Великой Отечественной войны он, находясь в концлагере, спас от смерти тысячи заключённых.
Молва о гениальном, но скромном русском хирурге из Челябинска Георгие Синякове, который, рискуя собственной жизнью, помогал тысячам солдат, после интервью легендарной лётчицы Анны Егоровой-Тимофеевой облетела весь мир. Никто не знал, что совершившая более трёхсот боевых вылетов советская лётчица попала в плен, но осталась жива и чудесным образом спасётся. Чтобы 20 лет спустя рассказать о подвиге скромного доктора Синякова.
Синяков ушёл на Юго-Западный фронт на второй день войны. Во время боёв за Киев попал в плен. Молодой врач прошёл два концлагеря, Борисполь и Дарницу и оказался в Кюстринском концентрационном лагере в девяноста километрах от Берлина. Сюда гнали военнопленных из всех европейских государств. Но тяжелее всего приходилось русским, которых никто никогда не лечил. Люди умирали от голода, измождения, простуды и ран.
Весть о гениальном враче разошлась далеко за пределы концлагеря. Немцы стали к Синякову привозить своих родных и знакомых в особо крайних случаях к пленному русскому. Однажды Синяков оперировал немецкого мальчика, подавившегося костью. Когда ребёнок пришёл в себя, заплаканная жена «арийца» поцеловала руку пленному русскому и встала перед ним на колени. После этого Синякову был назначен дополнительный паёк, а также стали положены некоторые льготы, типа свободного передвижения по территории концлагеря, огороженного тремя рядами сетки с железной проволокой. Врач же частью своего усиленного пайка с первого дня делился с ранеными: обменивал сало на хлеб и картошку, которой можно было накормить большее число заключённых.
Потом Георгий возглавил подпольный комитет. Врач помогал организовывать побеги из Кюстрина. Он распространял листовки, где рассказывалось об успехах Советской армии, поднимал дух советских пленных: уже тогда доктор предполагал, что это — тоже один из методов лечения. Синяков изобрёл такие лекарства, которые на самом деле отлично затягивали раны больным, но с виду эти ранения выглядели свежими. Именно такую мазь Георгий использовал, когда фашисты подбили легендарную Анна Егорову. Гитлеровцы ждали, когда отважная лётчица поправится, чтобы устроить показательную смерть, а она всё «угасала и угасала». Синяков лечил летчицу, делая вид, что ей лекарства не помогают. Потом Анна поправилась и при помощи Синякова бежала из концлагеря. Советские солдаты, слышавшие о смерти легендарной лётчицы, едва поверили в её чудесное воскрешение.
Способы спасения солдат были разными, но чаще всего Георгий стал использовать имитацию смерти. Громко констатировав фашистам, что очередной солдат умер, Георгий знал, что жизнь ещё одного советского человека спасена. «Труп» вывозили с другими действительно умершими, сбрасывали в ров неподалёку от Кюстрина, а когда фашисты уезжали, пленный «воскресал», чтобы пробраться к своим.
В один из дней в Кюстрин пригнали сразу десять советских лётчиков. Георгию Фёдоровичу удалось спасти всех. Здесь помог его излюбленный приём с «умершим» пленным. Позже, когда о подвиге «русского доктора» рассказала Анна Егорова, живые лётчики-легенды нашли Георгия Синякова, пригласили в Москву. Туда же на самую душевную на свете встречу прибыли сотни других спасённых им бывших узников Кюстрина, которым удалось выжить, благодаря умнейшему и отважному Синякову. Врача боготворили, благодарили, обнимали, звали в гости, возили по памятникам, а ещё с ним плакали и вспоминали тюремный ад.
Чтобы спасти восемнадцатилетнего пленного советского солдата-еврея о имени Илья Эренбург, Георгию Фёдоровичу пришлось усовершенствовать свой приём с воскрешением. Надсмотрщики спрашивали Синякова, кивая на Эренбурга: «Юде?». «Нет, русский», — уверенно и чётко отвечал врач. Он знал, что с такой фамилией у Ильи нет ни единого шанса на спасение. Доктор, спрятав документы Эренбурга, так же, как прятал награды лётчицы Егоровой, придумал раненому молодому парню фамилию Белоусов. Понимая, что смерть идущего на поправку «юде» может вызвать вопросы у надсмотрщиков, месяц доктор думал, как быть. Он решил имитировать внезапное ухудшение здоровья Ильи, перевёл его в инфекционное отделение, куда фашисты боялись нос совать. Парень «умер» здесь. Илья Эренбург «воскрес», перешёл линию фронта и закончил войну офицером в Берлине. Ровно через год после окончания войны доктор отыскал молодого человека. Чудом сохранилась фотокарточка Ильи Эренбурга, которую он прислал «русскому доктору», с надписью на обороте, что Синяков спас его в самые трудные дни жизни и заменил ему отца.
Последний подвиг в лагере «русский доктор» совершил уже перед тем, как русские танки освободили Кюстрин. Тех заключённых, что были покрепче, гитлеровцы закинули в эшелоны, а остальных решили расстрелять в лагере. На смерть были обречены три тысячи пленных. Случайно об этом узнал Синяков. Ему говорили, не бойтесь, доктор, вас не расстреляют. Но Георгий не мог оставить своих раненых, которых он прооперировал тысячи, и, как в начале войны, в боях под Киевом, не бросил их, а решился на немыслимо отважный шаг. Он уговорил переводчика пойти к фашистскому начальству и стал просить гитлеровцев пощадить измученных пленников, не брать ещё один грех на душу. Переводчик с трясущимися от страха руками передал слова Синякова фашистам. Они ушли из лагеря без единого выстрела. И тут же в Кюстрин вошла танковая группа майора Ильина. Оказавшись среди своих, доктор продолжил оперировать. Известно, что за первые сутки он спас семьдесят раненых танкистов. В 1945-м Георгий Синяков расписался на рейхстаге.
Приёмный сын Георгия Фёдоровича, Сергей Мирющенко, позже рассказывал такой любопытный случай. Однажды в лагере стал свидетелем спора другого пленного советского доктора с фашистским унтером. Отважный доктор говорил фашисту, что ещё увидится с ним в Германии, в Берлине, и выпьет кружку пива за победу советского народа. Унтер в лицо смеялся: мы наступаем, берём советские города, вы гибнете тысячами, о какой победе ты говоришь? Синяков не знал, что стало с тем пленным русским, потому решил в память о нём и о всех несломленных солдатах зайти в мае 1945-го в какой-то берлинский кабачок и пропустить кружку пенного напитка за победу.
После войны Георгий Фёдорович работал заведующим хирургическим отделением медсанчасти легендарного Челябинского тракторного завода, преподавал в мединституте. О войне никому не рассказывал. Говорили, что Синякова после интервью Егоровой пытались выдвинуть на награды, но «пленное прошлое» не ценилось в послевоенные времена. Тысячи спасённых Георгием Фёдоровичем говорили, что он был действительно врачом с большой буквы, настоящим «Русским Доктором». Известно, что свой день рождения Синяков отмечал в день окончания Воронежского университета, считая, что родился тогда, когда получил диплом врача.
До сих пор подвиг русского доктора был забыт. Он не имел в своей жизни громких званий, не был удостоен больших наград. Только сейчас, в канун 70-летия Великой Победы, общественность Южного Урала вспомнила о героическом хирурге, чей стенд открыт в музее медицины челябинской больницы. Власти Южного Урала планируют увековечить память легендарного земляка, назвать его именем улицу или учредить премию студентам-медикам имени Георгия Синякова.

Да и много же таких людей про которых мало знали и которые достойные высокого звания :46:

Стараюсь восполнить данный пробел, в меру сил. Достойных людей масса. Буду рассказывать, о чем знаю. По каждому рассказу хотелось бы слышать мнение и оценки. Есть еще несколько интересных задумок.

Партизаны и подпольщики Крыма
 

Думаю, все знают, что вышла серия пятирублевых монет посвященных партизанам и подпольщикам Крыма.
Среди монет данной серии меня заинтересовала монета про оборону Аджимушкайских каменоломен. Для меня эта странички истории была белым пятном. Возможно, что и Вам друзья это НУЖНО знать и помнить.
Гарнизон Аджимушкая
Потери советских войск могли быть и больше, если бы не инициатива и воинская доблесть некоторых офицеров, особенно начальника боевой подготовки полковника Павла Максимовича Ягунова. Возглавив запасной полк, присоединив к нему несколько сот курсантов военных училищ, бойцов и командиров 276-го стрелкового полка НКВД, 95-го пограничного полка и остатки других отступающих частей, Ягунов смог организовать оборону севернее посёлка Аджимушкай. Находясь в районе каменоломен, сводная группа нанесла несколько дерзких контрударов.
Немцы не могли понять, откуда появляются внезапно атакующие красноармейцы. Они замешкались, что позволило многим (140 тысяч человек) эвакуироваться на Таманский полуостров. До 19 мая шли упорные бои у каменоломен. Подтянув свежие силы и танки, немцы всё-таки блокировали каменоломни и загнали наших бойцов под землю. Но все атаки были отбиты. К подземному гарнизону прорвались остатки наших частей, в частности 300 танков под командой подполковника Г.М. Бурмина, до этого упорно защищавшие район завода Войкова. Более 10 000 солдат укрылись в Больших каменоломнях, 3000 — в Малых.
Не сумев захватить каменоломни, немцы накрепко блокировали их, надеясь, что голод и жажда сломят наших солдат. А жажда была страшная. Колодцы находились снаружи, под постоянным прицелом пулемётов. За каждый глоток воды приходилось драться. По воспоминаниям немногих выживших бойцов, «за ведро воды платили ведром крови».
В конце концов немцы попросту засыпали колодцы. Но подземный гарнизон держался. Бойцы сосали камни и стены катакомб, добывая живительную влагу, а затем вырыли подземный колодец. В жестоком бою они отбили и затащили в туннели полевую кухню.
Тогда фашисты, стремясь уничтожить не сдающийся отряд, пошли на запрещённый приём: в обход всех международных конвенций они применили химическое оружие, закачивая в катакомбы смешанный с отравляющим газом дым. Варварский акт гитлеровцы мотивировали тем, что в каменоломнях находятся не военнослужащие, а бандиты-партизаны. Однако это была ложь.
Ягунову и его командирам удалось даже в таких нечеловеческих условиях установить чёткий порядок и дисциплину. Гарнизон делился на батальоны, роты, взводы. Велась наблюдательная и караульная служба. Строгий распорядок дня, боевая подготовка, изучение оружия, политзанятия, наряды — все как в действующей армии. Чтобы спастись от удушающих газов, соорудили примитивные газоубежища. Солдаты подземной крепости продолжали держаться, совершая по ночам дерзкие вылазки, уничтожая вражеские посты и добывая боеприпасы и продовольствие. Когда погиб Ягунов, его заменил танкист Бурмин.
Немцы были вынуждены держать возле каменоломен усиленные части из наиболее стойких солдат и эсэсовцев. Когда попробовали в охрану поставить румын, наши через неделю их вырезали. Солдаты противника предпочитали идти на фронт, нежели нести караульную службу у каменоломен. Среди них царил мистический ужас перед этими истощёнными и оборванными «исчадиями подземелий».
Наши бойцы держались в катакомбах Аджимушкая долгих 170 дней. Только 30 октября 1942 года немцы окончательно захватили каменоломни и взяли в плен нескольких живых защитников. Из примерно 13000 человек, которые спустились в катакомбы, после осады в живых остались только 48.

Ох, как сейчас это актуально.
А историю про катакомбы помню еще в детстве читал у отца много книг про войну было :46:

В 1984 году будучи как и все тогда пионером мне довелось побывать в пионерском лагере на берегу Азовского моря, в Темрюкском районе. За время смены нас два раза возили на экскурсии в города-герои Новороссийск и Керчь. Естественно в Керчь плыли на пароме. Но я не о том. В Керчи кроме всего прочего основное место где мы были это именно Аджимушкайские каменоломни. Скажу сразу впечатление осталось неизгладимое. Во время экскурсии в свете фонарей увидел все то чем жили защитники катакомб: и жилые помещения и детские и даже операционные палаты. Стоит там трактор от которого, правда не долго шло электропитание.
Помню в сентябре, когда начался учебный год и мы писали сочинения о том как провели лето, то я писал именно о Керчи, об Аджимушкайских каменоломнях.

Маленькое дополнение:
В 1972 году ученик керченской школы Валера Лесков нашёл в каменоломнях полуистлевшую записку, датированную 30 августа 1942 года. На одной стороне можно было разобрать запись, сделанную карандашом: «К-ру 3-го р. капитану т. Фоминых. Примите выздоравливающий взвод наблюдателя т. Кирпиля». Значит, 30 августа Анатолий Фоминых был жив, дрался с врагом, только не знал, что за два дня до этого в далёкой Алма-Ате у него родилась дочь Наталья.

Воздушный бой над Нишем
Думаю, все знают, что во время Великой Отечественной войны американцы были нашими союзниками. Но, подлости и ударов в спину можно от них было ждать всегда.
7 ноября 1944 года авиация США нанесла удар по расположению войск Советского союза.
«РАМЫ» С БЕЛЫМИ ЗВЕЗДАМИ
Утро 8 ноября 1944 года для Сталина было омрачено неожиданным докладом заместителя начальника Генерального штаба Красной армии генерала Антонова о трагедии, произошедшей накануне в районе югославского города Ниш: в результате авианалета американских союзников погибли 34 советских военнослужащих, включая командира 6-го гвардейского стрелкового корпуса гвардии генерал-лейтенанта Котова, еще 39 человек были ранены, до 20 автомашин с грузами оказались сожжены. Вот так подарок к 27-й годовщине Октябрьской революции преподнесли союзники!
Верховный сразу же потребовал срочного расследования обстоятельств дела. На стол легло подробное донесение на основе материалов, подготовленных на месте командующим 17-й воздушной армией генерал-полковником авиации Судцом и начальником штаба армии генерал-майором авиации Корсаковым.
В донесении сообщалось: «…установлено, что в 12 часов 40 минут 7 ноября 1944 года над городом Ниш (северо-западные окраины) курсом 120 градусов и на высоте двух тысяч метров появилась группа самолетов типа «Лайтнинг» (Р-38, «Молния»). Над аэродромом она перестроилась в растянутый правый пеленг и, спустившись на 40-50 метров, начала расстреливать автотранспорт и войска, продвигавшиеся по дороге Ниш-Алексинац-Делиград-Роянь, действуя по одному и производя по несколько заходов вдоль дороги…»
Как оказалось, американские пилоты производили пулеметно-пушечный, ракетный и бомбовый огонь по подразделениям 6-го гвардейского стрелкового корпуса 3-го Украинского фронта, находившегося на марше. К тому времени сопротивление немцев было уже сломлено — их авиации в воздухе быть не могло. И командование средиземноморских ВВС США не могло не знать об этом.
Советским командирам не сразу удалось разобраться в ситуации. Вот как вспоминал об этом бывший заместитель командира эскадрильи 707-го штурмового авиаполка 186-й штурмовой авиадивизии, Герой Советского Союза, полковник Николай Шмелев: «Утро 7 ноября выдалось погожим. Окутанный легкой дымкой город Ниш был украшен красными флагами и транспарантами. Авиаторы нашего полка стройными колоннами вышли на просторный плац. Приняв рапорт, подполковник Шевригин подал команду: «Вольно!». Заместитель командира по политчасти Сивуд вышел на середину строя и приказал 1-й и 3-й эскадрильям развернуться флангами к середине. Образовалось нечто вроде буквы «П».
— Товарищи! — подчеркнуто торжественно начал подполковник Сивуд. — Сегодня весь советский народ празднует 27-ю годовщину Великой Октябрьской социалистической…
— «Рамы!» — прервал его чей-то возглас. — Фашисты пикируют на наш аэродром!
Все, как по команде, повернули головы на юг. Из-за гор вылетела большая группа двухкилевых самолетов. Некоторые из них уже свалились в пике. Послышались глухие разрывы. Один за другим на аэродром пикировали и остальные.
— Разойдись! В укрытия! — скомандовал Шевригин.
— Знамя в штаб! — распорядился подполковник Лопаткин.
— Ничего не понимаю, — развел руками Сивуд, когда мы вместе добежали до щели, отрытой возле забора. — 40 самолетов! Откуда они могли взяться?
И не только Василий — все мы были удивлены и озадачены. Ведь каждый знал, что на нашем участке у фашистов не было и нет такого количества авиации. А тут — целая армада! Супонин, Орлов и я, выбравшись из щели, встали под деревом. До аэродрома — около двух километров. Мы видели, как «рамы» одна за другой продолжали пикировать, штурмуя стоянки наших самолетов… И вот они уже совсем близко.
— Так это же не немцы, это американцы! Союзники! — закричали наши летчики, когда на двухкилевых самолетах стали отчетливо видны опознавательные знаки ВВС США. Да, это действительно были американские «Лайтнинги».
5:3 В ПОЛЬЗУ «ЯКОВ»
В то утро заместитель командира 866-го истребительного авиационного полка 288-й истребительной авиадивизии майор Дмитрий Сырцов (позже Герой Советского Союза) стоял над обрывом горы. Видимость была прекрасная, и он любовался нескончаемым потоком пехоты, двигавшейся с песней под духовой оркестр. «И вдруг в мелодию торжественных звуков, — вспоминал майор, — ворвался рев самолетов. Откуда они? То, что авиации у противника на данном участке фронта быть не может, совершенно точно. Так это же американские самолеты! Чего хотят наши союзники? Такое впечатление, что они по своей инициативе прикрывают с воздуха наши войска, хотя нужды в этом нет.
Тем временем одна группа самолетов образовала круг над городом, другая стала заходить для бомбежки. Дорога окуталась дымом. Наши воины размахивали красными знаменами, белыми лоскутами, сигнализируя авиаторам, что те напали на своих союзников. Но бомбы все летели и летели вниз.
Я бросился на аэродром. Бежать уже оставалось не так много, как шестерка американских самолетов пронеслась низко над землей и сбила наш взлетавший истребитель Як-9. Не добежав до КП, увидел, как энергично взмыл вверх дежурный самолет комэска, Героя Советского Союза капитана Александра Колдунова (впоследствии дважды Герой Советского Союза, главный маршал авиации, главнокомандующий войсками ПВО — заместитель министра обороны СССР), за ним — еще два. Я приказал поднять весь полк, взлетел и сам. Успел несколько раз повторить: «Огня не открывать! Подавать сигналы, что мы свои. Но союзники подбили еще один наш самолет. Летчик успел выпрыгнуть с парашютом…»
— Смотри, «ястребки» взлетели! — обрадованно толкнул меня в бок Дмитрий Супонин (летчик-штурмовик Николай Шмелев дополняет рассказ заместителя комполка). — В воздух действительно взмыло дежурное звено наших соседей. Убрав шасси, истребители разогнали у земли максимальную скорость и свечой полезли вверх. Они сразу вступили в бой. Первой же атакой каждая пара сбила по неприятельскому самолету. На помощь отважной четверке подоспели еще два самолета, а вскоре взлетел и весь полк. На фюзеляже одного из них мы заметили много звездочек и сразу догадались: его ведет Александр Колдунов (на тот момент он уже уничтожил около 30 самолетов противника, а по итогам войны — 46. — А.П.).
«Воздушный бой разгорался все сильней. Американцы, сбросив бомбы, сначала пытались защищаться. Но, не выдержав натиска наших истребителей, построились в «змейку», чтобы лучше прикрывать друг друга огнем передних пулеметов, и стали уходить в сторону города. Один из «Яков» стремительно спикировал с высоты на двухкилевой самолет и открыл огонь. 37-мм снаряд его пушки разорвался в центроплане «Лайтнинга» и тот, вспыхнув как факел, грохнулся на землю. «Як» проскочил вперед, но тут же попал под огонь другого бомбардировщика. Пулеметная очередь угодила в кабину истребителя: клюнув носом, он резко пошел вниз и разбился. Погиб кто-то из наших боевых друзей. В горле у меня запершило, на глаза навернулись слезы…
Пара наших самолетов стремительно пошла на сближение с американцами… Колдунов вплотную подошел к ведущему «Лайтнингу» и стал жестами показывать, что мы свои, союзники. (По свидетельствам Дмитрия Сырцова, до этого Александр Колдунов с близкого расстояния расстрелял сначала одного янки, затем еще троих. — А.П.) Его ведомый, лейтенант Виктор Степанов, бдительно охранял своего командира. Очевидно, американец наконец понял жесты и с набором высоты пошел на юг. За ним последовали и остальные «Лайтнинги». Проводив их до вершины горы, советские истребители покачали крыльями и повернули назад».
Сухие же строки донесения Сталину зафиксировали примерно следующее. Летчики дежурной пары, заметив американские опознавательные знаки (белая пятиконечная звезда, вписанная в синий круг), пытались указать самолетам «Лайтнинг» на их ошибку: подходили ближе, покачивались с крыла на крыло, давали сигнал «я свой самолет» и привлекали внимание на собственные опознавательные знаки. Но в ответ «Лайтнинги» начали атаковать наши Як-9, причем на взлетавшую на прикрытие очередную шестерку было предпринято нападение еще на взлете, при отрыве от земли. Командир 288-й истребительной авиадивизии, наблюдая за ходом боя с земли и получив по радио данные от своих истребителей, что все самолеты «Лайтнинг» имеют американские опознавательные знаки, отдал приказ: воздушных боев не вести, обеспечить только оборону»
— Один из сбитых американских пилотов на парашюте спустился недалеко от проезжей части и был подобран пехотинцами. Привезли его на аэродром, но поскольку никто не мог его допросить, я приказал отправить его в штаб 17-й воздушной армии, — вспоминает Дмитрий Сырцов.
Однако в донесении генералов Судца и Корсакова Верховному ни слова не было сказано о повторной атаке американцев. «А тем временем гроза, как говорится, отгремела, — рассказывает Николай Шмелев. — Полк штурмовиков снова построился на плацу. Все горячо обсуждали случившееся. Трудно было поверить, что это была ошибка».
— Опять «рамы!» Еще группа «Лайтнингов»! — послышались возгласы. Но на этот раз уже никто не побежал к щелям. Все недоумевали: неужели союзники вновь откроют по нам огонь?
«Вторая группа «Лайтнингов», насчитывающая тоже около 40 самолетов, перевалила через горный хребет. И опять повторилась страшная картина: самолеты один за другим входили в пике и сбрасывали бомбы на колонну наших войск. Находившиеся в воздухе «Яки» ринулись навстречу. Они стремительно проносились между «Лайтнингами», показывая свои опознавательные знаки. Однако не все американцы прекратили бомбежку и обстрел. Наиболее «непонятливых» пришлось убеждать огнем пулеметов и пушек. Над празднично украшенным городом с ревом кружилась целая армада самолетов. Александр Колдунов, как и в первый раз, пристроился со своим напарником Виктором Степановым к ведущему группы американских бомбардировщиков и стал указывать ему путь. В конце концов «Лайтнинги» не столько по желанию, сколько по принуждению прекратили штурмовку шоссе и повернули назад».
Понесенные потери впечатляли. Вот что говорит архивный документ: «в результате оборонительных воздушных боев нашими истребителями было сбито три самолета «Лайтнинг». Один самолет упал в километре северо-западнее Ниша, самолет и летчик сгорели. Другой упал в километре северо-восточнее аэродрома, самолет сгорел, летчик погиб. Оба тела похоронены в районе аэродрома… Третий упал в восьми километрах севернее аэродрома, в горах. Самолет, по наблюдению с воздуха, сгорел полностью. Еще два самолета, подбитые в воздушном бою, с дымящимися моторами ушли на низкой высоте на юго-запад. У одного из погибших летчиков найдено удостоверение личности и карта Италии без маршрута и каких-либо заметок…»
Потери были и у 866-го полка. «Лайтнинги» сбили два Як-9. Один советский летчик сгорел вместе с самолетом, второй получил тяжелые ранения и был отправлен в госпиталь. Еще один наш истребитель, преследуя американца, попал в зону огня своих аэродромных средств ПВО и был сбит. Летчик и самолет сгорели. От полученных ранений скончался в госпитале и командир стрелковой дивизии генерал Степанов — отец летчика Виктора Степанова.

Использован материал статьи ««Дружеские» атаки американских союзников — Советским летчикам было приказано на огонь отвечать сигналами» Андрея Николаевича Почтарева, кандидата исторических наук.
Случаи «нечаянного» нападения авиации «союзников» были далеко не единичными.

На мой взгляд, это одна из самых тяжелых историй в данной теме. Почему, думаю будет всем понятно. Но, это тоже было. И я очень рад, что были такие люди.
Рапорт польской акушерки из Освенцима
Станислава Лещинска, акушерка из Польши, в течение двух лет до 26 января 1945 года оставалась в лагере Освенцим и лишь в 1965 году написала этот рапорт.
«Из тридцати пяти лет работы акушеркой два года я провела как узница женского концентрационного лагеря Освенцим-Бжезинка, продолжая выполнять свой профессиональный долг. Среди огромного количества женщин, доставлявшихся туда, было много беременных.
Функции акушерки я выполняла там поочередно в трех бараках, которые были построены из досок со множеством щелей, прогрызенных крысами. Внутри барака с обеих сторон возвышались трехэтажные койки. На каждой из них должны были поместиться три или четыре женщины — на грязных соломенных матрасах. Было жестко, потому что солома давно стерлась в пыль, и больные женщины лежали почти на голых досках, к тому же не гладких, а с сучками, натиравшими тело и кости.
Посередине, вдоль барака, тянулась печь, построенная из кирпича, с топками по краям. Она была единственным местом для принятия родов, так как другого сооружения для этой цели не было. Топили печь лишь несколько раз в году. Поэтому донимал холод, мучительный, пронизывающий, особенно зимой, когда с крыши свисали длинные сосульки.
О необходимой для роженицы и ребенка воде я должна была заботиться сама, но для того чтобы принести одно ведро воды, надо было потратить не меньше двадцати минут.
В этих условиях судьба рожениц была плачевной, а роль акушерки — необычайно трудной: никаких асептических средств, никаких перевязочных материалов. Сначала я была предоставлена самой себе: в случаях осложнений, требующих вмешательства врача-специалиста, например, при отделении плаценты вручную, я должна была действовать сама. Немецкие лагерные врачи — Роде, Кениг и Менгеле — не могли «запятнать» своего призвания врача, оказывая помощь представителям другой национальности, поэтому взывать к их помощи я не имела права.
Позже я несколько раз пользовалась помощью польской женщины-врача Ирены Конечной, работавшей в соседнем отделении. А когда я сама заболела сыпным тифом, большую помощь мне оказала врач Ирена Бялувна, заботливо ухаживавшая за мной и за моими больными.
О работе врачей в Освенциме не буду упоминать, так как то, что я наблюдала, превышает мои возможности выразить словами величие призвания врача и героически выполненного долга. Подвиг врачей и их самоотверженность запечатлелись в сердцах тех, кто никогда уже об этом не сможет рассказать, потому что они приняли мученическую смерть в неволе. Врач в Освенциме боролся за жизнь приговоренных к смерти, отдавая свою собственную жизнь. Он имел в своем распоряжении лишь несколько пачек аспирина и огромное сердце. Там врач работал не ради славы, чести или удовлетворения профессиональных амбиций. Для него существовал только долг врача — спасать жизнь в любой ситуации.
Количество принятых мной родов превышало 3000. Несмотря на невыносимую грязь, червей, крыс, инфекционные болезни, отсутствие воды и другие ужасы, которые невозможно передать, там происходило что-то необыкновенное.
Однажды эсэсовский врач приказал мне составить отчет о заражениях в процессе родов и смертельных исходах среди матерей и новорожденных детей. Я ответила, что не имела ни одного смертельного исхода ни среди матерей, ни среди детей. Врач посмотрел на меня с недоверием. Сказал, что даже усовершенствованные клиники немецких университетов не могут похвастаться таким успехом. В его глазах я прочитала гнев и зависть. Возможно, до предела истощенные организмы были слишком бесполезной пищей для бактерий.
Женщина, готовящаяся к родам, вынуждена была долгое время отказывать себе в пайке хлеба, за который могла достать себе простыню. Эту простыню она разрывала на лоскуты, которые могли служить пеленками для малыша.
Стирка пеленок вызывала много трудностей, особенно из-за строгого запрета покидать барак, а также невозможности свободно делать что-либо внутри него. Выстиранные пеленки роженицы сушили на собственном теле.
До мая 1943 года все дети, родившиеся в освенцимском лагере, зверским способом умерщвлялись: их топили в бочонке. Это делали медсестры Клара и Пфани. Первая была акушеркой по профессии и попала в лагерь за детоубийство. Поэтому она была лишена права работать по специальности. Ей было поручено делать то, для чего она была более пригодна. Также ей была доверена руководящая должность старосты барака. Для помощи к ней была приставлена немецкая уличная девка Пфани. После каждых родов из комнаты этих женщин до рожениц доносилось громкое бульканье и плеск воды. Вскоре после этого роженица могла увидеть тело своего ребенка, выброшенное из барака и разрываемое крысами.
В мае 1943 года положение некоторых детей изменилось. Голубоглазых и светловолосых детей отнимали у матерей и отправляли в Германию с целью денационализации. Пронзительный плач матерей провожал увозимых малышей. Пока ребенок оставался с матерью, само материнство было лучом надежды. Разлука была страшной.
Еврейских детей продолжали топить с беспощадной жестокостью. Не было речи о том, чтобы спрятать еврейского ребенка или скрыть его среди не еврейских детей. Клара и Пфани попеременно внимательно следили за еврейскими женщинами во время родов. Рожденного ребенка татуировали номером матери, топили в бочонке и выбрасывали из барака.
Судьба остальных детей была еще хуже: они умирали медленной голодной смертью. Их кожа становилась тонкой, словно пергаментной, сквозь нее просвечивали сухожилия, кровеносные сосуды и кости. Дольше всех держались за жизнь советские дети — из Советского Союза было около 50% узниц.
Среди многих пережитых там трагедий особенно живо запомнилась мне история женщины из Вильно, отправленной в Освенцим за помощь партизанам. Сразу после того, как она родила ребенка, кто-то из охраны выкрикнул ее номер (заключенных в лагере вызывали по номерам). Я пошла, чтобы объяснить ее ситуацию, но это не помогало, а только вызвало гнев. Я поняла, что ее вызывают в крематорий. Она завернула ребенка в грязную бумагу и прижала к груди… Ее губы беззвучно шевелились, — видимо, она хотела спеть малышу песенку, как это иногда делали матери, напевая своим младенцам колыбельные, чтобы утешить их в мучительный холод и голод и смягчить их горькую долю.
Но у этой женщины не было сил… она не могла издать ни звука — только крупные слезы текли из-под век, стекали по ее необыкновенно бледным щекам, падая на головку маленького приговоренного. Что было более трагичным, трудно сказать, — переживание смерти младенца, гибнущего на глазах матери, или смерть матери, в сознании которой остается ее живой ребенок, брошенный на произвол судьбы.
Среди этих кошмарных воспоминаний в моем сознании мелькает одна мысль, один лейтмотив. Все дети родились живыми. Их целью была жизнь! Пережило лагерь едва ли тридцать из них. Несколько сотен детей были вывезены в Германию для денационализации, свыше 1500 были утоплены Кларой и Пфани, более 1000 детей умерли от голода и холода (эти приблизительные данные не включают период до конца апреля 1943 года).
У меня до сих пор не было возможности передать Службе Здоровья свой акушерский рапорт из Освенцима. Передаю его сейчас во имя тех, которые не могут ничего сказать миру о зле, причиненном им, во имя матери и ребенка.
Если в моем Отечестве, несмотря на печальный опыт войны, могут возникнуть тенденции, направленные против жизни, то я надеюсь на голос всех акушеров, всех настоящих матерей и отцов, всех порядочных граждан в защиту жизни и прав ребенка.
В концентрационном лагере все дети — вопреки ожиданиям — рождались живыми, красивыми, пухленькими. Природа, противостоящая ненависти, сражалась за свои права упорно, находя неведомые жизненные резервы. Природа является учителем акушера. Он вместе с природой борется за жизнь и вместе с ней провозглашает прекраснейшую вещь на свете — улыбку ребенка".

Да реально душераздирающая история. ЖЕНЩИНАМ БЕЗ ПЛАТКА НЕ ЧИТАТЬ

Думаю, нет такого человека родившегося в СССР (как я) и не знавшего или не помнящего актёра Алексея Макаровича Смирнова. Он нам больше всего запомнился по комедийным ролям. Один его «Верзила» из «Операции Ы…» чего стоил. Я его помню по фильмам "Свадьба в Малиновке" и "Вождь краснокожих".
Был большим другом Леонида Быкова и снялся в некоторых его кинокартинах на военную тему, таких как «Разведчики» или " В бой идут одни «старики»"…
А между тем Алексей Макарыч сам прошёл всю Великую Отечественную войну и служил не абы где, а в войсковой разведке. Сам неоднократно ходил в тыл врага. Кавалер двух орденов Славы, кавалер Ордена Красной Звезды, был награжден медалями «За отвагу» и «За боевые заслуги».
Подвиги взводного Смирнова
Центральный архив Министерства обороны хранит в своих недрах красную папочку с личным делом красноармейца Алексея Макаровича Смирнова. Он командовал огневым взводом в 169-м минометном полку. Прошел путь от рядового до лейтенанта. Два ордена Славы — 2-й и 3-й степеней, орден Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги»… А еще будущий киноактер принес с войны тяжелую контузию, «заработанную» в кровопролитных боях за одерский плацдарм.
Наградной лист к приказу по третьей артиллерийской дивизии от 15 сентября 1944 года кратко «сопровождает» первый орден Славы Алексея Макаровича: «20 июня 1944 года в районе высоты 283 противник силою до 40 гитлеровцев атаковал батарею. Товарищ Смирнов, воодушевляя бойцов, бросился в бой, отбил нападение гитлеровцев. На поле боя осталось 17 немцев, сам лично взял в плен 7 гитлеровцев...»
Можно только представить тот бой. Четырехорудийная минометная батарея вряд ли насчитывала больше полутора десятков бойцов. Да и в контратаки ходить — не артиллерийский хлеб. А уж как в рукопашном бою можно в одиночку «повязать» сразу семерых — вряд ли объяснят нынешние мастера восточных единоборств.
Вторую «Славу» он получил за бой близ деревни Посташевице. Минометчиков, видимо, пехота не прикрывала, да и какое прикрытие в наступлении? Вновь была немецкая атака, рукопашный и — скупые строки в наградном листе: «Товарищ Смирнов с тремя бойцами бросился на немцев и лично из автомата убил трех гитлеровцев и двух взял в плен. 22 января 1945 года, несмотря на интенсивный ружейно-пулеметный и артиллерийско-минометной обстрел, с расчетом переправил на себе миномет на левый берег реки Одер, в этом бою было уничтожено две пулеметные точки и двадцать гитлеровцев».
На себе зимой перетащить вплавь 120-миллиметровый ствол с чугунной плитой и минами — это как? Одер, между прочим, не самая узкая речушка…
Вот таким, оказывается, отчаянным бойцом был наш любимый артист Алексей Смирнов. Жаль, что узнали мы об этом совсем недавно — он о войне никогда не говорил.

Спасибо за интересный рассказ о Алексее Смирнове.Николай.

Очередной рассказ про очередного НЕ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА.
Итак знакомьтесь комиссар Ефим Фомин.
Сегодняшний наш рассказ будет про одного из защитников Брестской крепости, комиссара и одного из командиров, который не растерялся и взял на себя командование. При этом был еще и ложный донос в марте 1941 из-за которого он переведён в Брест на должность заместителя командира 84-го стрелкового полка 6-й Орловской Краснознаменной стрелковой дивизии.

Черноволосый молодой мужчина с немного грустным взглядом — таким мы видим полкового комиссара Фомина на фотографии. Он взял на себя руководство обороны Брестской крепости, и защищал ее до последнего… Ему было всего 32, а солдаты считали его своим отцом… Но предатели были всегда…
Всего за три месяца до войны попал Ефим Моисеевич Фомин в Брестскую крепость, но бойцы полка сразу почувствовали, что это человек, с которым можно поделиться всем, и радостью и бедой, а главное, найти поддержку, совет и действенную помощь.
Сын кузнеца и швеи из маленького белорусского городка Колышки под Витебском, вырос он сиротой. Оставил родственников, приютивших его после смерти родителей и ушел в детский дом. А дальше, классическая история взросления советского паренька того времени…Работа на сапожной фабрике в Витебске, переезд в Псков, продвижение по комсомольской линии. А затем стал Ефим Фомин командиром Красной Армии.
К началу войны он уже был женат и имел маленького сына Юру. 21 июня Фомин собирался в Латвию, чтобы перевезти семью к себе в Брест. Не успел…К счастью его жены и сына, которые успели эвакуироваться из Латвии.
А Фомину пришлось 22 июня стать боевым комиссаром. Он не был классическим бесстрашным героем. И люди знавшие его, не замечали ничего выдающегося и боевого в его лице. Но он был Человеком, который умел отвечать за свои поступки. И еще, ему были дороги его солдаты…
О Ефиме Фомине рассказывается в очерке об истории Брестской крепости:
«Ему было всего тридцать два года, и он еще многого ждал от жизни. У него была дорогая его сердцу семья, сын, которого он очень любил, и тревога за судьбу близких всегда неотступно жила в его памяти рядом со всеми заботами, горестями и опасностями, что тяжко легли на его плечи с первого дня обороны крепости.
Вскоре после того как начался обстрел, Фомин вместе с Матевосяном сбежал по лестнице в подвал под штабом полка, где к этому времени уже собралось сотни полторы бойцов из штабных и хозяйственных подразделений. Он едва успел выскочить из кабинета, куда попал зажигательный снаряд, и пришел вниз полураздетым, как застала его в постели война, неся под мышкой свое обмундирование. Здесь, в подвале, было много таких же полураздетых людей, и приход Фомина остался незамеченным. Он был так же бледен, как другие, и так же опасливо прислушивался к грохоту близких взрывов, сотрясавших подвал. Он был явно растерян, как и все, и вполголоса расспрашивал Матевосяна, не думает ли он, что это рвутся склады боеприпасов, подожженные диверсантами.Он как бы боялся произнести последнее роковое слово — «война».
Потом он оделся. И как только на нем оказалась комиссарская гимнастерка с четырьмя шпалами на петлицах и он привычным движением затянул поясной ремень, все узнали его. Какое-то движение прошло по подвалу, и десятки пар глаз разом обратились к нему. Он прочел в этих глазах немой вопрос, горячее желание повиноваться и неудержимое стремление к действию. Люди видели в нем представителя партии, комиссара, командира, они верили, что только он сейчас знает, что надо делать. Пусть он был таким же неопытным, необстрелянным воином, как они, таким же смертным человеком, внезапно оказавшимся среди бушующей грозной стихии войны! Эти вопрошающие, требовательные глаза сразу напомнили ему, что он был не просто человеком и не только воином, но и комиссаром. И с этим сознанием последние следы растерянности и нерешительности исчезли с его лица, и обычным спокойным, ровным голосом комиссар отдал свои первые приказания.
С этой минуты и до конца Фомин уже никогда не забывал, что он — комиссар. Если слезы бессильного гнева, отчаяния и жалости к гибнущим товарищам выступали у него на глазах, то это было только в темноте ночи, когда никто не мог видеть его лица. Люди неизменно видели его суровым, но спокойным и глубоко уверенным в успешном исходе этой трудной борьбы. Лишь однажды в разговоре с Матевосяном в минуту краткого затишья вырвалось у Фомина то, что он скрывал ото всех в самой глубине души.
— Все-таки одинокому умирать легче, — вздохнув, тихо сказал он комсоргу. — Легче, когда знаешь, что твоя смерть не будет бедой для других.
Больше он не сказал ничего, и Матевосян в ответ промолчал, понимая, о чем думает комиссар.
Он был комиссаром в самом высоком смысле этого слова, показывая во всем пример смелости, самоотверженности и скромности. Уже вскоре ему пришлось надеть гимнастерку простого бойца: гитлеровские снайперы и диверсанты охотились прежде всего за нашими командирами, и всему командному составу было приказано переодеться. Но и в этой гимнастерке Фомина знали все, — он появлялся в самых опасных мостах и порой сам вел людей в атаки. Он почти не спал, изнывал от голода и жажды, как и его бойцы, но воду и пищу, когда их удавалось достать, получал последним, строго следя, чтобы ему не вздумали оказать какое-нибудь предпочтение перед другими.
Несколько раз разведчики, обыскивавшие убитых гитлеровцев, приносили Фомину найденные в немецких ранцах галеты или булочки. Он отправлял все это в подвалы — детям и женщинам, не оставляя себе ни крошки. Однажды мучимые жаждой бойцы выкопали в подвале, где находились раненые, небольшую ямку-колодец, дававшую около стакана воды в час. Первую порцию этой воды — мутной и грязной — фельдшер Милькевич принес наверх комиссару, предлагая ему напиться.
Был жаркий день, и вторые сутки во рту Фомина не было ни капли влаги. Высохшие губы его растрескались, он тяжело дышал. Но когда Милькевич протянул ему стакан, комиссар строго поднял на него красные, воспаленные бессонницей глаза.
— Унесите раненым! — хрипло сказал он, и это было сказано так, что возражать Милькевич не посмел.
Уже в конце обороны Фомин был ранен в руку при разрыве немецкой гранаты, брошенной в окно. Он спустился в подвал на перевязку. Но когда санитар, около которого столпились несколько раненых бойцов, увидев комиссара, кинулся к нему, Фомин остановил его.
— Сначала их! — коротко приказал он. И, присев на ящик в углу, ждал, пока до него дойдет очередь.
Долгое время участь Фомина оставалась неизвестной. О нем ходили самые разноречивые слухи. Одни говорили, что комиссар убит во время боев в крепости, другие слышали, что он попал в плен. Так или иначе, никто не видел своими глазами ни его гибели, ни его пленения, и все эти версии приходилось брать под вопрос.
Судьба Фомина выяснилась только после того, как удалось найти в Бельском районе Калининской области бывшего сержанта 84-го стрелкового полка, а ныне директора средней школы, Александра Сергеевича Ребзуева.
Сержант Ребзуев 29 и 30 июня оказался вместе с полковым комиссаром в одном из помещений казармы, когда гитлеровские диверсанты подорвали взрывчаткой эту часть здания. Бойцы и командиры, находившиеся здесь, в большинстве своем были уничтожены этим взрывом, засыпаны и задавлены обломками стен, а тех, кто еще остался жив, автоматчики вытащили полуживыми из-под развалин и взяли в плен. Среди них были комиссар Фомин и сержант Ребзуев.
Пленных привели в чувство и под сильным конвоем погнали к Холмским воротам. Там их встретил гитлеровский офицер, хорошо говоривший по-русски, который приказал автоматчикам тщательно обыскать каждого из них.
Все документы советских командиров были давно уничтожены по приказу Фомина. Сам комиссар был одет в простую солдатскую стеганку и гимнастерку без знаков различия. Исхудалый, обросший бородой, в изодранной одежде, он ничем не отличался от других пленных, и бойцы надеялись, что им удастся скрыть от врагов, кем был этот человек, и спасти жизнь своему комиссару.
Но среди пленников оказался предатель, который не перебежал раньше к врагу, видимо, только потому, что боялся получить пулю в спину от советских бойцов. Теперь наступил его час, и он решил выслужиться перед гитлеровцами.
Льстиво улыбаясь, он выступил из шеренги пленных и обратился к офицеру.
— Господин офицер, вот этот человек — не солдат, — вкрадчиво сказал он, указывая на Фомина. — Это комиссар, большой комиссар. Он велел нам драться до конца и не сдаваться в плен.
Офицер отдал короткое приказание, и автоматчики вытолкнули Фомина из шеренги. Улыбка сползла с лица предателя — воспаленные, запавшие глаза пленных смотрели на него с немой угрозой. Один из немецких солдат подтолкнул его прикладом, и, сразу стушевавшись, предатель снова стал в шеренгу.
Несколько автоматчиков по приказу офицера окружили комиссара кольцом и повели его через Холмские ворота на берег Мухавца. Минуту спустя оттуда донеслись очереди автоматов.
В это время недалеко от ворот на берегу Мухавца находилась еще одна группа пленных — советских бойцов. Среди них были и бойцы 84-го полка, сразу узнавшие своего комиссара. Они видели, как автоматчики поставили Фомина у крепостной стены, как комиссар вскинул руку, что-то крикнул, но голос его тотчас же был заглушен выстрелами.
Остальных пленных спустя полчаса под конвоем вывели из крепости. Уже в сумерки их пригнали к небольшому каменному сараю на берегу Буга и здесь заперли на ночь. А когда на следующее утро конвоиры открыли двери и раздалась команда выходить, немецкая охрана недосчиталась одного из пленных.
В темном углу сарая на соломе валялся труп человека, который накануне предал комиссара Фомина. Он лежал, закинув назад голову, страшно выпучив остекленевшие глаза, и на горле его были ясно видны синие отпечатки пальцев.Это была расплата за предательство.»
Организатору и руководителю легендарной обороны Брестской крепости было всего тридцать два… И было ему страшно, как всем. Но иначе он не мог… И я рада была узнать, что предатель получил сразу по заслугам… Хотя не вернешь этим большого и светлого человека с чуть грустной улыбкой, который поддерживал себя песней «Капитан, капитан, улыбнитесь…»

Продолжение.
Ефим Моисеевич Фомин посмертно награжден орденом Ленина. А главную награду получил его сын Юрий Фомин, киевлянин, кандидат исторических наук, узнав подробности гибели отца:
В 1951 году, будучи студентом, я поехал в Брест с надеждой узнать что-либо об отце. В военкомате мне показали окружную газету “Во славу Родины” с материалами об обнаруженных в развалинах крепости останках 34 советских воинов, их оружии и вещах. В командирской сумке был найден частично сохранившийся приказ по крепости от 24 июня 1941 года, где в числе руководителей обороны был назван полковой комиссар Фомин.
Из редакции названной газеты мне сообщили адрес одного из защитников Брестской крепости, бывшего писаря штаба 84 стрелкового полка А.М. Филя, проживавшего в Якутии. Я послал ему письмо и в январе 1952 года получил ответ. А.М. Филь рассказал, что сражался в крепости под командованием комиссара Фомина, ему известно, что контуженый комиссар с несколькими бойцами был схвачен фашистами и казнен.»
№70. Письмо рядового писаря штаба 84 сп Александра Митрофановича Филя Юрию Ефимовичу Фомину — сыну Ефима Моисеевича Фомина.
Тов. Фомин Ю.Е.
Если Вы сын Ефима Моисеевича Фомина, прошу Вас перед чтением письма моего, встаньте. Пусть светлой памятью в Вашем сыновнем сердце встанет образ честного воина, мужественного защитника земли русской, героя Отечественной войны с черными силами врага, бесстрашного руководителя героической обороны крепости Брест-Литовск в июне 1941 г….
Полкового комиссара Фомина Ефима Моисеевича я знаю по службе в 84 сп, 6 с.к.д. Когда он прибыл к нам, я уже служил при штабе части. Ниже среднего роста, плотный, свежевыбритый, румяный, он с первых дней своим вниманием к каждой мелочи, к самому незначительному недостатку, своей отзывчивостью и простотой приобрел доброе имя красноармейской среды — «отец». К его помощи, без робости в сердце, прибегали все члены большого коллектива. Ефим Моисеевич был всегда среди бойцов. Я не помню такого дня или вечера, когда бы он не побывал в подразделениях в свободное время от занятия. Я не помню такого случая, чтобы комиссар не удовлетворил просьбу обратившегося. Строгость и доброта, требовательность и практическая помощь — были его повседневным распорядком воспитания личного состава части. До позднего часа (до отбоя) комиссар Фомин — «отец» — переходил из расположения своего подразделения в другое, беседовал на различные темы личной жизни, военной, интересовался запросами, желаниями бойцов, рассказывал истории былых походов Красной Армии, разъяснял политику врагов, призывал к учебе, бдительности и верности присяге. Иногда в тесном кругу собравшихся бойцов вел беседы, как говорят, «задушевные» на различные интимные темы, веселил и шутил. Очень часто бывал в расположении штабных работников, которые жили на одном с ним этаже, по одному с ним коридору. Когда в беседах о родных бойцы-штабисты (в том числе и я) вспоминали о детях и женах, комиссар Фомин (как сейчас помню), сидя на койке, потупил взор, по тотчас, улыбнувшись, поддержал разговор рассказом о своей семье, которая находилась в Латвийской ССР. Если это Вы — его сын, то он очень много рассказывал о Вас. Тогда он говорил о сынишке забавном, хорошем, которого он очень любил.
До последнего дня перед войной он жил в крепости, в своем кабинете, на втором этаже. Если Вы были там, в крепости, то должны припомнить…
21. VI.41 г. по приказу командования Зап. ОВО части 6 и 42 сд были выведены на полигон, для учений на рассвете 22.VI.41 г. в отборном составе. Командир части майор Дородных выехал с батальонами в 22.30 из крепости. Комиссар Фомин Е.М. отправился на вокзал для поездки за семьей. В связи с выездом на учения зав. делопроизводством техн. инт. 2-го ранга Невзорова П., я остался по приказу командования исполнять должность зав. делопроизводством. В этот вечер, тихий и теплый, в крепости демонстрировались кинофильмы «4-й перископ», «Цирк», «Руслан и Людмила» и др. В здании гарнизонного клуба (у развалин Белого дворца войска польского), где демонстрировался кинофильм «4-й перископ», перед началом сеанса комиссар Фомин провел короткую беседу о содержании фильма, указав на подлые происки врагов социалистической Родины, после чего в окружении бойцов стоял возле клуба, как бы продолжая начатую беседу перед зрителями. Уходя от клуба, комиссар простился с бойцами, заявив, что он бы продолжил беседу, но служебный долг требует от него отъезда на короткое время. Миром и счастьем веяло в этот чудесный вечер. Крепость отдыхала.
Примерно в 1.00 комиссар Фомин вернулся с вокзала. Это было уже начало рокового 22.VI.41 г. Состав штабных работников еще не спал, и он зашел узнать, почему это так. Мы занимались кто чем. Я в тот вечер писал письмо домой и так не закончил, оставил до утра, многие читали книги. На наш вопрос, почему не уехали, комиссар Фомин ответил: «Небольшая странность, даже неожиданность, билеты все проданы». Потом немного пошутил и ушел спать. Мы тоже легли.
На рассвете в 4.00 первый разорвавшийся снаряд попал в маленький дом против госпитальных ворот, а затем… началась война.
В трудные минуты сражений, в кульминационные пункты атак Ваш отец всегда находил слова для сердца русского, советского воина. Как сыну, Вам хочу сказать немного больше обычного рассказа. Ваш отец очень любил человеческую простую жизнь. Он очень любил бойцов, наших советских, и от всего сердца, всеми фибрами души презирал врагов и паникеров. Он страшно ненавидел фрицев и Гансов. Когда ему докладывали о павших бойцах, у него из мужественных глаз полились слезы. Он много раз, применяя все виды тактической хитрости, организовывал прорыв и выход из крепости под своим руководством, но… было невозможно. Наша небольшая группа, почти безоружная, была окружена частями (как я узнал из корреспонденции в 1950 г.) 12-го арм. корпуса врага.
28. VI.41 г. был самым решающим днем и самым страшным днем войны. Немцы бросили на крепость все, что они только могли бросить. В этот день мы находились у того же подъезда, в том же здании, где и писали первый приказ. Я был ранен и находился в обороне у одного из окон здания. Взрывом был обвален потолок здания и меня придавило обвалом, когда я стал помнить себя, то был уже в окружении немцев среди других боевых друзей крепости. Ваш отец, полковой комиссар Фомин Е.М., тогда еще был с капитаном Зубачевым в другом отделении здания. По рассказам очевидцев, комиссар Фомин был без сознания, когда немцы ворвались в занимаемое нами здание. В этот день постигла участь, которая на всю жизнь оставшимся в живых легла черной печатью или лишившая жизнь.
Ваш отец, полковой комиссар Фомин Ефим Моисеевич был первым организатором обороны крепости и до последних минут борьбы верил сам и внушал бойцам победу советского оружия над фашизмом. В последние минуты боя он был в простой красноармейской фуфайке, в гимнастерке со знаками отличия и с пистолетом «ТТ», когда пробегал по линии обороны мимо меня и других боевых товарищей, воодушевляя стоять насмерть. Лицо его тогда уже было бледное. В этот момент я видел его в последний раз, затем последовало то, о чем я писал выше (взрывом он был оглушен и контужен, но скоро пришел в память).
Обычай фашистских извергов снимать головные уборы и сортировать по волосам, стриженных в одну сторону, и с волосами — в другую. Из последующих рассказов в лагере точно было установлено, что полковой отец — Фомин Е.М. был расстрелян фашистами у первого форта по пути через деревянный мост от крепости к гор. Тирасполю. Там был своего рода «сборный пункт», и подлая часть, самая малая из числа проходивших 45-дневный сбор «западников», которые еще 22. VI выбрасывали белые простыни в окна, но были частью уничтожены, из рассказов очевидцев, указала на Вашего отца и его звание. Я точно не могу припомнить, но, может быть, это поможет Вам…
Вечной и светлой памятью будет это, политое чистой кровью верного сына партии и советского народа, место.
Для того чтобы немножко представить Вам, насколько был мужественен Ваш отец, скажу несколько слов второстепенного порядка. С 21.VI вечера до последнего дня обороны бойцы свели по одной «жмени» (так мы говорили тогда) сырого зеленого гороха. Вашему отцу досталась тоже порция, но он отдал ее раненым. Ефиму Моисеевичу разведчики приносили и другие «подарки» (хлеб, булочки), хотя это было в граммах, но он ни разу не съел, а отдавал со словами: «Вы — наша сила, товарищи бойцы, без Вас я не смогу защищать крепость, поэтому делитесь сами и кушайте, будет, обязательно настанет день, когда мы соберемся за круглый большой стол, покушаем и выпьем». У нас не было и воды; пили то, что выпустит товарищ. Так было.
Еще раз прошу извинить, что мало и плохо написал. Вы должны понять меня, что воспоминания пережитого очень… волнует меня, и, несмотря на прошедшие 10 лет, все встает перед глазами волнующее, страшное.
19. VII.52
Сегодня память о Ефиме Фомине хранит внук…

Буквально вчера смотрел репортаж по телевизору про открытие мемориала на месте лагеря Собибор в Польше. Этому я и хочу посвятить сегодняшний рассказ. Об очередном НЕ ГЕРОЕ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. У этого человека ЗА ВСЮ ВОЙНУ один Орден Ленина.
Лейтенант Печерский из Собибора
14 октября 1943 года в нацистском лагере уничтожения Собибор вспыхнуло восстание. Его подняли сами заключенные — без помощи партизан, подполья, антифашистского сопротивления. Оружия у них не было. Они перебили эсэсовцев и вырвались на свободу. Это единственный случай за всю историю Третьего рейха, когда лагерное восстание увенчалось успехом.
Восстание возглавил попавший в плен под Вязьмой офицер Красной армии Александр Аронович Печерский.
Один из узников концлагеря, Семен Розенфельд, вспоминал: "Меня позвал Печерский, сказал: "Сюда после обеда должен прийти обершарфюрер СС Карл Френцель. Подбери топорик. Рассчитай, где Френцель будет стоять. Ты должен его убить"".
Такой же разговор у Печерского состоялся с другим узником — Борисом Цыбульским. Они вместе сидели еще в минском лагере для военнопленных. Печерский сказал ему:
— Тебя знаю лучше всех, поэтому посылаю на самый трудный участок. Первый удар твой. Если кто-то из ребят, идущих с тобой, боится, замени. Принуждать никого нельзя.
Лагерные охранники наловчились убивать. А нормальному человеку это сделать не просто. Хотя перед тобой — эсэсовец, лагерный надзиратель, убийца и негодяй. И все равно! Надо подойти к живому человеку, взмахнуть топором и лишить его жизни. С первого удара! Чтобы он не успел убить тебя. Эсэсовцы-то вооружены были — в отличие от узников лагеря.
Они все с честью исполнили свой долг. Борис Цыбульский погибнет. Семен Розенфельд, солдат Красной армии, дойдет до Берлина. Сам Александр Печерский...
Его удивительная судьба — особая история.
Собибор, как и лагеря Бельжец, Хелмно и Треблинка,— один из крупнейших центров уничтожения евреев. Обычно узников концлагеря рассматривали как бесплатную рабочую силу, лагеря обыкновенно и строились рядом с предприятиями или шахтами, люди умирали от непосильного труда, голода и болезней. Задача Собибора состояла в одном — как можно скорее убить максимально большое число узников. Иногда от доставки партии узников до их убийства проходило всего несколько часов.
"Транспорт из тридцати вагонов — три тысячи человек — могли ликвидировать за три часа,— рассказывал после войны посаженный на скамью подсудимых бывший комендант лагеря Франц Штангль.— Иногда мы работали с раннего утра до вечера".
В камеру загоняли от 160 до 180 человек. Рядом, в сарае, установили танковый двигатель, оттуда протянули выхлопную трубу. Двигатель заводил обершарфюрер СС Эрих Бауэр, почти всегда пьяный. Бауэр гордо называл себя "газмайстером Собибора", "газовых дел мастером". После войны его приговорили к пожизненному заключению. Умер в тюрьме.
Люди начинали понимать, что их ждет, когда всех уже загнали в газовую камеру. Сопротивляться было поздно. Двери закрывались герметически. Выхлоп — окись углерода, угарный газ, шел из рожков, устроенных под потолком. Через полчаса все были мертвы.
Охранники шли к противоположной стороне камере, где двери раздвигались, и начиналась выгрузка тел. Трупы осматривали охранники со специальными щипцами, которыми раздвигали челюсти убитых. Искали золотые коронки. Если находили — вырывали.
Спрос на волосы
Собибор создали в марте 1942 года. Обнесли проволокой и установили минное поле. По углам лагеря поставили вышки с пулеметами. Лагерь разделили на три сектора.
Первый сектор — мастерские: портняжная, сапожная, столярная. Почему Печерского не убили сразу? Немцам нужны были водопроводчики, слесари, столяры, плотники. Печерский работал в столярной мастерской. Нужен был и обслуживающий персонал. Эсэсовцы желали получать удовольствие от жизни. Женщины-заключенные вязали им носки, гладили рубашки, перешивали одежду, снятую с убитых. Художники рисовали портреты, которые эсэсовцы посылали домой.
Второй сектор. Здесь у выходивших из поездов отнимали багаж. Вещи узников забирала интендантская служба СС — одежду, часы, деньги. Рядом — хозяйственный двор: держали кроликов и гусей, чтобы лагерная охрана не голодала.
Третий сектор — это газовые камеры. Второй и третий секторы соединяли проходы. Один для мужчин, которых раздевали и сразу заводили в камеру. Другой для женщин и детей, которых вели через "парикмахерский барак". Здесь их быстро и грубо стригли. Волосы отсылали на фабрику рядом с Нюрнбергом, где изготавливали войлок. Он шел на зимнюю форму для солдат вермахта и на мягкую обувь для моряков-подводников — на лодке нельзя шуметь. Спрос на волосы в Третьем рейхе был большим.
Профессиональные убийцы
Собибор строил хауптштурмфюрер СС Рихард Томалла. После войны его казнят в освобожденной от немцев Чехословакии. Но Томалла прослужил здесь совсем недолго. Его сменил новый комендант — хауптштурмфюрер СС Франц Штангль.
В Собиборе Штангль развернулся. В августе — сентябре 1942 года запустил еще три газовые камеры. Штангля перевели с повышением в более крупный лагерь Треблинку. Но ему не повезло. 2 августа 1943 года в Треблинке вспыхнуло восстание. Несколько сот узников прорвались к лесу. Франца Штангля наказали — отправили в Италию сражаться против партизан. Это было страшно — лагерные эсэсовцы привыкли иметь дело с безоружными, а партизаны стреляли в ответ. Штангль уцелел. После войны бежал в Сирию, оттуда перебрался в Бразилию. В 1967 году его все-таки выдали Западной Германии. В 1970-м приговорили к пожизненному заключению. Умер в тюрьме.
Новый комендант Собибора хауптштурмфюрер СС Франц Райхсляйтнер получил задание "увеличить пропускную способность лагеря". Ему помогал персонал лагеря, состоявший из профессиональных убийц.
"В прибывающих зимой транспортах были дети, которые замерзали насмерть,— вспоминали узники.— Обершарфюрер СС Густав Вагнер с сигаретой в зубах тыкал их замерзшие тела, как если бы это были мертвые птицы или животные. Иногда доносился крик или плач — некоторые были еще живы".
После войны Густав Вагнер бежал в Бразилию, жил под чужой фамилией. Здесь его отыскал Симон Визенталь, посвятивший жизнь наказанию нацистских преступников. Вагнера посадили. Бывший обершарфюрер СС покончил с собой.
В сентябре 1965 года в Западной Германии начался суд над 12 эсэсовцами из Собибора. На скамью подсудимых посадили и обершарфюрера СС Карла Френцеля, которого хотели убить во время восстания, да он вовремя исчез. Его приговорили к пожизненному заключению. Но в 1980-м он вышел на свободу.
— Для нас это тоже было трудное время,— внушительно говорил бывший обершарфюрер СС.— Я исполнял свои обязанности. Всегда был честен.
Предатели и пособники
В штатном расписании лагеря значились всего 29 эсэсовцев. Но им помогала многочисленная охрана Собибора — в основном бывшие советские военнопленные. Как правило, это были выходцы из западных областей Украины, а также украинцы, еще до войны осевшие в Люблине и других польских городах.
Охранником Собибора стал бывший красноармеец Иван Демьянюк из Винницы, тот самый, которого немецкий суд признал виновным в соучастии в массовых убийствах. Ему повезло. Когда в лагере в 1943 году вспыхнуло восстание и его сослуживцев убивали, Демьянюк находился в учебном центре СС в Травниках.
Принято считать, что помогали немцам вынужденно, спасая собственную жизнь. Действительно, отказ выполнять приказы оккупантов был смертельно опасен. Но в лагерные надзиратели насильно не загоняли. Это были исключительно добровольцы.
Немногие выжившие узники Собибора рассказывали, что украинцев из батальона охраны боялись больше, чем немцев. Немцы действовали по инструкции, эти работали с энтузиазмом. Не немцы, а украинские надзиратели убивали слабых и старых узников, едва тех доставляли в лагерь. Они же загоняли голых людей в газовые камеры.
Служить в концлагере было безопаснее, чем воевать с партизанами. Кормили прилично, спиртного не жалели. Охранники и надзиратели разбирали вещи, которые снимали с узников, отправляемых в газовые камеры. Если находили что-то ценное, крали.
Непокоренные
— Мы начали думать о восстании,— вспоминала узница Собибора Эстер Рааб.— Эта безумная мысль давала нам силы держаться. Если удастся — замечательно. Если нет — получим пулю в затылок. Это лучше, чем умереть в газовой камере. Я обещала себе, что не пойду в камеру. Побегу — и им придется истратить на меня пулю.
— Мы знали, что наше будущее — смерть,— рассказывал узник Собибора Томас Блатт.— Мы не мечтали о свободе, мы хотели только уничтожить этот лагерь и предпочитали умереть от пули, чем от газа.
Но как организовать восстание? Этого в лагере никто не знал, пока не появился Александр Печерский. Один из заключенных вспоминал: "Лагерники сразу заметили Печерского. Высокий, стройный, красивый, с волевым лицом. Поняли, что он офицер".
Александр Аронович Печерский родился 22 февраля 1909 года в Кременчуге. Вырос в Ростове-на-Дону. Окончил музыкальную школу. Работал на паровозоремонтном заводе. Мечтал играть в театре. В июне 41-го его призвали в армию, дали два кубика в петлицы — техник-интендант 2-го ранга, то есть лейтенант. Штабистов, которых строевики не слишком уважали, включали тогда в интендантскую службу.
Печерский воевал в рядах 596-го артиллерийского полка 19-й армии, которой командовал генерал-лейтенант Михаил Федорович Лукин, известный военачальник с трагической судьбой.
Утром 2 октября началось наступление немецких войск на Москву. Операция "Тайфун" оказалась неожиданностью для Ставки. Сталин не дал вовремя разрешения отойти, и к 6 октября четыре армии, в том числе 19-я (в общей сложности полмиллиона красноармейцев), попали в окружение западнее Вязьмы. Помощи они не получили. Погибли или оказались в плену, как генерал Лукин.
Лейтенант Печерский вместе с другими бойцами выносил раненого комиссара полка. После нескольких перестрелок остались без боеприпасов и угодили в засаду.
Печерского отправили в Смоленский лагерь для военнопленных. В мае 1942 года вместе с четырьмя пленными пытался бежать. Поймали, отправили в штрафной лагерь в Борисове, оттуда в сентябре 1942 года перевели в трудовой лагерь СС в Минске.
"Я записался столяром, хотя столярным делом никогда не занимался,— вспоминал Печерский.— Однажды ночью привезли 11 убитых эсэсовцев — результат успешной операции партизан. Надзиратель распорядился сколотить 11 гробов. Мы работали с великим усердием и думали: почаще бы такая работенка".
В сентябре 1943 года его вместе с другими советскими военнопленными-евреями загнали в эшелон, идущий в Собибор.
Восстание обреченных
Печерский предложил смелый план. Не тайно бежать, а напасть первыми! И убить эсэсовцев, которые управляли лагерем. Печерский объяснил товарищам:
— Уничтожить немцев надо в мастерских, куда зазвать поодиночке под разными предлогами. Затем перерезать связь с помещением охраны. И тогда уже прорываться.
Добавил: мы не можем рассчитывать на чью-либо помощь. Только на свои силы.
Ставку сделали на жадность охранников и надзирателей. План сработал. Эсэсовцу Йозефу Вольфу узники сказали, что среди вещей новоприбывших обнаружили отличное кожаное пальто, которое явно ему подойдет. Он прибежал смотреть обновку, и его прикончили. Заместитель начальника лагеря унтерштурмфюрер СС Йоганн Нойман приехал, чтобы примерить костюм... Начальник лагерной охраны обершарфюрер СС Зигфрид Грейтшус рассчитывал на новое зимнее пальто...
Покончив с эсэсовцами, истощенные и безоружные узники забрали оружие, перерезали провода и отключили телефонную связь в лагере. Заодно обесточили колючую проволоку ограды. Убили начальника караула. И началось! Один из бывших военнопленных крикнул: "За Родину, вперед!" Одна группа бросилась к оружейному складу, остальные — к центральным воротам. Часовой на вышке увидел, что узники бегут, и начал стрелять...
От Собибора ничего не осталось. Генрих Гиммлер в бешенстве распорядился закрыть лагерь. Все имущество рачительные интенданты вывезли. Армейские саперы взорвали газовые камеры, казармы, бараки. Империя СС хотела забыть о своем позоре: измученные, голодающие, безоружные узники одолели своих тюремщиков.
Запоздалое признание
В ночь на 20 октября группа Печерского перешла через Буг и оказалась в Белоруссии. Печерского взяли в партизанский отряд имени Щорса.
Оставшимся на польской территории пришлось хуже. В лесах воевали друг с другом польская Армия Крайова и Украинская повстанческая армия. И те, и другие убивали бежавших из Собибора. Вырвавшиеся на свободу слишком поздно понимали, что опасность исходит не только от немцев.
После войны лагеря уничтожения превращали в страшные музеи преступлений Третьего рейха. А вот Собибор поляки пытались забыть. Особенно те эпизоды, когда бежавших из лагеря поляки выдавали немцам или убивали сами. На территории исчезнувшего лагеря построили детский сад. Ни о чем не подозревавшие детишки играли на костях убитых.
В 1965 году здесь все-таки поставили памятник. Но неуместный на братском кладбище детский сад перевели в другое место лишь, когда сменилась власть. 14 октября 1993 года президент Польши Лех Валенса обратился к участникам восстания в Собиборе: "Здесь заключенные-евреи подняли восстание. У заключенных практически не было шансов на успех, однако они не теряли надежды. Спасение жизни не было целью героического восстания, борьба велась за достойную смерть.
Защищая достоинство 250 тысяч жертв, евреи одержали моральную победу. Они спасли свое достоинство и честь, они отстояли достоинство человеческого рода. Их деяния нельзя забыть, особенно сегодня, когда многие части мира снова охвачены фанатизмом, расизмом, нетерпимостью".

После войны
Александр Печерский партизанил, был в отряде подрывником, вместе с боевой группой пустил под откос два немецких эшелона. После прихода Красной армии его направили в 15-й отдельный штурмовой стрелковый батальон — по существу, в штрафбат. Искупать вину за плен. А в чем его вина перед Родиной?
Он был тяжело ранен в бою. 20 августа 1944 года получил справку: "Дана технику-интенданту 2-го ранга Печерскому А.А. в том, что он на основании директивы Генерального штаба Красной Армии от 14.06.44 г. за N 12/309593 свою вину перед Родиной искупил кровью. Справка выдана для прохождения дальнейшей службы".
Он четыре месяца провалялся в госпиталях. После войны демобилизовался. Вернулся в Ростов, написал воспоминания. Они вышли небольшим тиражом. А потом Собибор перестали вспоминать, потому что в стране развернулась антисемитская кампания.
"Вопреки рекомендациям органов он затеял переписку с бывшими узниками Собибора, которых судьба разбросала по всему свету,— вспоминала вдова Печерского Ольга Ивановна.— На дворе холодная война, мы клеймим империалистов, а он пишет в США, Австралию, Израиль. Ему отвечают, в гости зовут. И после короткой славы — не только забвение, но и страх за свою жизнь".
Когда боролись с "безродными космополитами", он потерял работу. После смерти Сталина устроился мастером на машиностроительный завод. В 1987 году его пригласили в Соединенные Штаты на премьеру художественного фильма "Побег из Собибора", где роль Печерского сыграл Рутгер Хауэр. Но его не пустили.
Александр Аронович Печерский ушел из жизни 18 января 1990 года. В его родном городе мало кто знал, что рядом живет настоящий герой.

Будучи железнодорожником я не мог пройти мимо такой интересной темы.
Все знают, или хотя бы слышали, что в Великой Отечественной Войне принимали сражение бронепоезда. Но об этой странице истории у нас мало что известно. Попробую хоть немного восполнить пробел.
«Илья Муромец» против «Адольфа Гитлера»
Утром 4 июня 1944 года под Ковелем, крупном транспортном узле Волынской области на Украине, произошло единственное лобовое сражение бронепоездов 2-й мировой войны, в котором с нашей стороны принимал участие легендарный «Илья Муромец», а с немецкой «Адольф Гитлер»
Дуэль вышла стремительной, противники обнаружив друг друга почти одновременно дали залп, но если артиллеристы «Ильи» накрыли врага с первого выстрела, то снаряды фашистов легли мимо цели.
«Катюши» «Ильи Муромца» завершили разгром вражеского бронепоезда, а после захвата города, победители обнаружили останки искорёженной машины врага.
Конечно не только этот эпизод на славном боевом пути бронепоезда вызывает восхищение. Подарок фронту от муромских жителей, «Илья» начал войну с захватчиками в самом начале 1942 года на Брянском фронте.
Он был вооружен тяжелыми орудиями, скорострельными зенитными пушками, пулеметами и реактивными миномётами «Катюша» (впервые в истории бронепоездов). Бесшумно выходя на вражеские позиции, «Илья Муромец» уничтожал склады горючего, оружия, артиллерийские батареи, пехоту и технику.
В апреле 1942 года бронепоезд «Илья Муромец» принял первый бой у станции Выползово. А чуть позже участвовал в налёте на захваченный фашистами Мценск с приказом парализовать работу станции, где в этот момент шла интенсивная разгрузка эшелонов.
Наведя шорох в немецком тылу и уничтожив большое количество вагонов и складов, бронепоезд вернулся с задания не понеся потерь, однако взбешённые немцы объявили на него настоящую охоту.
Гитлеровская авиация выслеживала поезд в пути и на станциях и 12 мая 1942 года смогла повредить штабной вагон в котором погибли командир 31-го дивизиона бронепоездов майор Я.С. Грушелевский, начальник штаба дивизиона старший лейтенант С.В. Писемский, корреспондент газеты «Гудок» А.С. Букаев.
Тем не менее, «вездесущий русский призрак», так называли «сверхчеловеки» «Илью Муромца», не выбыл из строя. Несмотря на заявления немецкой пропаганды, которая беззастенчиво лгала, что бронепоезд для СССР построили американцы, потом хвалилась, что ангелы «Люфтваффе» забросали русского монстра фосфорными бомбами, «Илья» всякий раз продолжал воевать с фашистами.
Огневая мощь нашей бронекрепости приводила немцев в дикий ужас, а появление «Ильи» вызывало панику во вражеских позициях. Что и немудрено, ведь за одну минуту бронепоезд поражал площадь 400 на 400 метров. И это только орудийным огнем, а ведь были еще и «Катюши».
Великую войну «железнодорожный бог» закончил во Франкфурте-на-Одере совершив более 160 огневых налётов, в ходе которых уничтожил 14 орудий и минометных батарей, 36 огневых точек противника, 875 солдат и офицеров, сбил 7 самолетов и разгромил бесчисленное множество вражеских эшелонов и товарных поездов.
После войны, за боевые заслуги 31-й отдельный особый Горьковский дивизион бронепоездов, в который входил бронепоезд «Илья Муромец», был награжден орденом Александра Невского.
В 1971 году «Илья» обрёл вечную стоянку в своём родном Муроме
А 8-го февраля 2012-го года нашему герою-победителю исполнилось 70 лет!

Такой истории у меня еще не было. Оцените ее сами. Сегодня я хочу рассказать маленькую историю про неопубликованное и не отправленное
Письмо погибшего солдата.
Спустя четверть века после войны в глухом лесу под Вязьмой был найден вросший в землю танк БТ-7 с хорошо заметным тактическим номером 12. Люки были задраены, в борту зияла пробоина.
Когда машину вскрыли, на месте механика-водителя обнаружили останки младшего лейтенанта-танкиста. У него был наган с одним патроном и планшет, а в планшете — карта, фотография любимой девушки и не отправленные письма.
25 октября 1941 г.
«Здравствуй, моя Варя! Нет, не встретимся мы с тобой.Вчера мы в полдень громили еще одну гитлеровскую колонну. Фашистский снаряд пробил боковую броню и разорвался внутри. Пока уводил я машину в лес, Василий умер. Рана моя жестока.
Похоронил я Василия Орлова в березовой роще. В ней было светло. Василий умер, не успев сказать мне ни единого слова, ничего не передал своей красивой Зое и беловолосой Машеньке, похожей на одуванчик в пуху.
Вот так из трех танкистов остался один.В сутемени въехал я в лес. Ночь прошла в муках, потеряно много крови. Сейчас почему-то боль, прожигающая всю грудь, улеглась и на душе тихо.
Очень обидно, что мы не всё сделали. Но мы сделали всё, что смогли. Наши товарищи погонят врага, который не должен ходить по нашим полям и лесам. Никогда я не прожил бы жизнь так, если бы не ты, Варя. Ты помогала мне всегда: на Халхин-Голе и здесь.
Наверное, все-таки, кто любит, тот добрее к людям. Спасибо тебе, родная! Человек стареет, а небо вечно молодое, как твои глаза, в которые только смотреть да любоваться. Они никогда не постареют, не поблекнут.
Пройдет время, люди залечат раны, люди построят новые города, вырастят новые сады. Наступит другая жизнь, другие песни будут петь. Но никогда не забывайте песню про нас, про трех танкистов.
У тебя будут расти красивые дети, ты еще будешь любить.А я счастлив, что ухожу от вас с великой любовью к тебе.»
Твой Иван Колосов

Да а сколько таких неотправленных осталось еще лежать

Зато еще три героя перестали быть безымянными! А это уже хорошо.

Почти в самом начале войны, а именно в начале августа 1941 года произошли очень необычные события, которые оказали влияние на ход войны. Итак Под крылом горит Берлин!
В ночь с 7 на 8 августа 1941 года советская авиация впервые нанесла бомбовый удар по столице Третьего рейха.
Летом 1941 года Германия захлёбывалась от восторга перед победной поступью своих солдат по русской земле. Вот, казалось бы, тот самый «блицкриг». Погибни, Москва! У тебя не осталось даже авиации, мы слёту разгромили её, пока она ещё базировалась на земле. «Ни одна бомба никогда не упадёт на столицу рейха», — заявлял немецкому народу главнокомандующий люфтваффе Герман Геринг. И народ ему безоговорочно верил потому, как не верить оснований не было. Взрослые и дети спали в своих кроватях здоровым, сытым сном.А тем временем в голове адмирала Кузнецова загорелась идея одёрнуть немцев так, чтобы сон и явь каждого из них наполнились кошмаром, чтобы не лез в горло кусок колбасы, чтобы немцы задумались: «А кто они, эти русские, и на что они способны?» Что ж, вскоре офицеры вермахта и вправду будут писать в своих дневниках: «Русские — не люди. Они сделаны из железа».
Итак, 26 июля 1941 года на стол Иосифу Сталину попадает предложение Кузнецова о бомбардировке Берлина. Сумасбродство? Безусловно! От линии фронта до столицы рейха — тысяча километров. Тем не менее, Сталин довольно улыбается и уже на следующий день приказывает 1-му минно-торпедному авиационному полку 8-й авиабригады ВВС Балтийского флота произвести бомбовый удар по Берлину.
7 августа в 21 ч. 00 мин. с интервалом в 15 минут в воздух поднялись самолёты ДБ-3Ф. Три звена по пять бомбардировщиков в каждом. Первое звено возглавлял командиром полка Преображенский. В небе самолёты выстроились строем «ромб» и взяли направление на Германию.
Сначала маршрут предполагал полёт над морем мимо острова Рюген (славянский Руян или Буян, воспетый Пушкиным). Затем следовал поворот на южный город-порт Штеттин, и уже после открывался прямой ход на Берлин. Восемь часов в кислородной маске и при холоде, от которого обмерзали стёкла кабин и очки шлемофонов. Позади целый день усиленной подготовки. Итого: сверхчеловеческие нагрузки, никем ранее не испытанные.
Над территорией Германии группа обнаруживает себя… Немцы связываются с ней по радиосвязи и предлагают сесть в ближайшем аэропорту. Они считают, что это летят сбившиеся с курса бравые рыцари люфтваффе. Им даже не приходит в голову, что это может быть враг. Потому, не получив ответа, они успокаиваются. Не отвечают, мол, и пусть. Будет на их совести.
Десять самолётов вынуждены сбросить бомбы на Штеттин, на его портовые объекты. Топливо на исходе, рисковать уже не приходится. Однако пять оставшихся ДБ-3Ф долетают до Берлина.
Внизу двигаются трамваи и автомобили. Вокзалы и военные аэродромы освещены. Окна в домах горят. Никакой светомаскировки! Немцы убеждены в своей неуязвимости.
Пять самолётов сбрасывают 250-килограммовые бомбы ФАБ-100 на военно-промышленные объекты, находящиеся в самом центре города. Берлин погружается в кромешную тьму, разрываемую всполохами пожаров. На улицах начинается паника. Но поздно. Радист Василий Кротенко уже передаёт: «Моё место – Берлин! Задачу выполнили. Возвращаемся на базу».
Над изуродованным Берлином поднялось солнце, а немцы так и не уразумели, кто же их бомбил. Газеты вышли с нелепыми заголовками: «Английская авиация бомбардировала Берлин. Имеются убитые и раненные. Сбито 6 английских самолётов». Растерянные, как дети, фашисты решили врать в соответствии с заветами Геббельса: «Чем наглее ложь, тем более в неё верят». Однако растерялись и англичане, поспешившие заявить, что духу их над Германией не было.Тогда-то певцы «блицкрига» и признали, что налёт совершили советские асы. Позор лёг на голову министерства пропаганды, и у всей германской нации защемило сердце. Что ещё ждать от русских «недочеловеков»? А ждать было чего. Советская авиация продолжила вылеты. Вплоть до 4 сентября их было совершено 86. С 33-х самолётов на Берлин обрушилось 36 тонн фугасных и зажигательных бомб. Это если не считать снарядов, начинённых агитационными листовками, и 37 самолётов, отбомбивших другие города Германии.Гитлер выл, как раненый зверь. 5 сентября он послал несметные силы группы «Север», чтобы те вдребезги разнесли аэродром Кагула. Однако Берлин уже перестал зажигать по ночам огни, и в каждом немце засел животный страх перед тьмой родного арийского неба.
Родина высоко оценила подвиги тех, кто первым бомбил Берлин. Уже 17 сентября 1941 года звания Героев Советского Союза были присвоены капитану Н.В.Крюкову, лейтенанту В.И.Лаконину, майору В.И. Малыгину и другим. На острове Сааремаа (теперь Эстония), где базировался аэродром Кагул, в послевоенные годы был сооружен памятник летчикам-балтийцам, которые первыми бомбили Берлин. На памятнике было много фамилий летчиков, участников бомбардировок Берлина.

Здесь были разные истории. Про разных людей, подвиги, мужество и войну.
Были и Герои Советского Союза и не Герои (не награжденные Золотой Звездой). Но все они Люди. А вот сегодняшний рассказ про КАРТИНУ
Кажется, уместно ли тут рассказывать про картину? Какое отношение она имеет к данной теме, тем более, что на ней нет батальных сцен, подвигов и всего прочего. Но, я считаю, что эта картина достойна того, что бы быть размещенной в данной ветке. Итак, картина Фашист пролетел
Еще во время войны широкую известность получила и картина Аркадия Александровича Пластова «Фашист пролетел» (1942).
Когда на выставке «Великая Отечественная война», организованной в самую тяжелую пору, в 1942 году, появилось полотно Пластова «Фашист пролетел», зрители застывали возле картины в глубоком молчании. Только слезы навертывались на глаза, да руки сжимались в кулаки. Жгучий гнев и ненависть к фашистским убийцам рождались в душе каждого советского человека и требовали действия, отмщения. Такой глубины чувства, такой эмоциональной взволнованности в своих произведениях Пластов еще не достигал.
В 1943 году картина Пластова «Фашист пролетел» (первое название картины — «Немец пролетел»; позже оно было изменено в соответствии с требованиями политкорректности) по указанию Сталина экспонировалась на Тегеранской конференции. По воспоминаниям очевидцев, Рузвельт и Черчилль были настолько поражены этим холстом, что это повлияло на их решение об открытии второго фронта.
Эту картину невозможно забыть; она, подобно набату, призывала к борьбе, к уничтожению врага. В наши дни, в связи с событиями на Донбассе, тема картины вновь стала актуальна.
В залах Третьяковской галереи перед ней и сейчас подолгу задерживаются посетители. Она достойно вошла в сокровищницу советского искусства.
Советские школьники писали сочинения по этой картине.

Сегодня очередная небольшая история про неизвестного героя. Действительно неизвестного, потому, что имя его никто не удосужился спросить, и даже неизвестно, какой медалькой награжден за это "происшествие". А теперь собственно сама история.
Полевая кухня с диверсантами
Рассказ — быль…
Да, не просты русские мужики, какими бы неказистыми они с виду не казались.
В начале Великой Отечественной войны на фронт попал колхозник-сибиряк не совсем призывного возраста, лет эдак около шестидесяти. Тогда в военную мясорубку пополнение слали со всех сторон. Только бы продержаться. В его документах значилось, что нигде никогда не служил, военной специальности не имеет.
Поскольку был деревенский, определили его возницей при полевой кухне. Раз крестьянин, значит с лошадьми точно управиться. Выдали старинную трехлинейку времен гражданской войны и подсумок с патронами. Принялся наш пенсионер доставлять жратву на передовую. Работа несложная, но очень ответственная, ибо голодный солдат – не солдат. Война — войной, а обед должен прибыть по расписанию.
Конечно, случались и опоздания. А попробуйте не опоздать под бомбардировкой! Уж лучше кашу, пусть и холодную, но в целости и сохранности довезти, чем подбирать с земли горячую жижу из разбомбленной полевой кухни. Так он проездил где-то месяц. Однажды, как обычно, поехал возница в очередной рейс. Сначала завез обед в штаб, а потом и на передовую потрусили со своей сивкой-буркой. Ехать от штаба до окопов было минут тридцать. По рации на передовую сообщили:
— Порядок, кухня выехала. Ждите! Ложки готовьте.
Солдаты ждут час, второй, третий. Забеспокоились! На дороге тихо. Бомбежки рядом не слыхать, а кухни нет! Звонок в штаб. Связист отвечает:
— Не возвращались!
Послали трех бойцов по маршруту следования кухни. Проверить, что случилось. Спустя некоторое время солдаты наблюдают следующий пейзаж. На дороге лежит убитая лошадь, рядом стоит простреленная в нескольких местах кухня. На колесо кухни присел пожилой мужик и курит.
А у его ног сложены семь немецких трупов в защитных маскхалатах. Все убитые — здоровущие мужики, отлично экипированные. Видать, диверсанты. К штабу подбирались, не иначе. Солдаты глаза таращат:
— Кто это сделал?
-Я, — спокойно отвечает пожилой нестроевик.
— Как тебе удалось? – не верит старший группы.
— Однако, вот из этой берданы всех и пострелял, — возница предъявляет свое антикварное ружо.
Отослали гонца в штаб, начали разбираться. Оказался нестроевой пенсионер потомственным охотником-сибиряком. Из тех, кто реально белке в глаз попадает. Пока месяц на передовую ездил, свою винтовку от неча делать хорошенько пристрелял. Когда напали, укрылся за повозкой и положил всю диверсионную группу из своего бердана.
А немцы особо и не таились, перли дуриком прямо на кухню. Проголодались? Или может, у возницы дорогу до штаба уточнить хотели? Совсем не ожидали, что хилый русский дедуля их одного за другим носом в пыль ткнет. Не знали фрицы русской пословицы «Воюй не числом, а умением!».
Наградили потом пенсионера медалькой и в снайперы перевели. Дошел до Праги, где после ранения был комиссован. После войны потом эту историю своим внукам рассказывал, объяснял, за что его в первый раз наградили. А уж мы эту быль Вам, как сумели и пересказали.

Сегодняшняя история про Подвиг и Память. Жаль, что не всегда это взаимосвязано.
Самый молодой кавалер 3-ёх орденов Славы
Кузнецов Ваня родился 28 декабря 1928 года в хутор Божковка Красносулинского района, Ростовской области в семье крестьянина. Русский.
Перед началом Великой Отечественной войны закончил 7 классов сельской школы.
В январе 1943 года войска Южного фронта Красной Армии освобождают Ростовскую область от немецких захватчиков и 14-летний Иван добровольно, в качестве сына 185-го гвардейского артиллерийского полка был принят на военную службу в действующую армию — подносчиком снарядов орудийного расчета, затем заряжающим, а с июня 1943 года он становится наводчиком орудия 185-го гвардейского артиллерийского полка (82-я гвардейская стрелковая дивизия 8-я гвардейская армия).
Участвуя в боях по освобождению Украины 3 сентября 1943 года в районе села Долгенькое (Изюмский район, Харьковская область) в составе орудийного расчета уничтожил Кузнецов: немецкий тяжелый танк Т-VI («Тигр»), а также вражескую пулеметную точку, 12 сентября 1943 года в районе города Барвенково, Харьковской области под огнем вражеской артиллерии уничтожил немецкое орудие прямой наводки, минометную батарею и наблюдательный пункт противника.
6 октября 1943 года приказом № 16/н по 185-му гвардейскому артиллерийскому полку гвардии рядовой Кузнецов награждается медалью «За отвагу», на тот момент ему еще не исполнилось 15 лет.
В ходе Никопольско-Криворожской наступательной операции 26 февраля 1944 года в районе хутора Отрадный Херсонская область наводчик орудия 185-го ГвАП гвардии рядовой Кузнецов метким огнем своего орудия отбил четыре контратаки противника, уничтожив при этом до 100 вражеских солдат и офицеров, а также 6 дзотов и танк противника.
26 марта 1944 года приказом № 49/н по 82-й гвардейской стрелковой дивизии пятнадцатилетний Иван Кузнецов награждается орденом Красной Звезды
Гвардии ефрейтор, наводчик орудия 185-го ГвАП Кузнецов отличился в бою 15 января 1945 года при прорыве вражеской обороны в районе населенного пункта Забадрове (в 19 километрах восточнее города Бялобжеги, Польша). Будучи раненным осколком снаряда, продолжал вести огонь прямой наводкой, подавил 2 пулемета и разрушил 2 дзота.
7 февраля 1945 года приказом № 90/н по 82-я гвардейской стрелковой дивизии награжден орденом Славы 3-й степени.
12 марта 1945 года при штурме крепости Кюстрин (ныне Костшин-над-Одрой, Польша) командир орудия того же полка гвардии младший сержант Кузнецов вместе с расчетом под обстрелом противника точным огнем подавил 3 пулеметные точки, мешавшие продвижению стрелков.
Приказом № 634/н по 8-й гвардейской армии подписанным командармом Чуйковым 15 мая 1945 года Кузнецов награжден орденом орденом Славы 2-й степени.
В бою за пригород города Берлина Нойкельн 25 апреля 1945 года под сильным огнем противника орудийный расчет под командованием Кузнецова прямой наводкой уничтожил зенитное и противотанковое орудия, 3 пулемета и дом — где засела группа автоматчиков.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1946 года награжден орденом орденом Славы 1-й степени.
Кузнецов стал самым молодым полным кавалером ордена Славы, так как был представлен к ордену Славы я степени в возрасте 16-ти лет в апреле 1945 года, а награжден им в мае 1946 года, когда ему было 17 лет.
После войны продолжал службу в Советской Армии. В 1949 году окончил Орловское Ордена Ленина Краснознаменное бронетанковое училище имени М. В. Фрунзе, 10 классов вечерней школы — в 1959 году.

В 1969 году капитан Кузнецов был уволен в запас. Жил в городе Борисов Минской области.
Умер 21 января 1989 года.
Награды Кузнецова Ивана Филипповича:
орден Отечественной войны 1-й степени (06.04.1985)
орден Красной Звезды (26.03.1944)
орден Славы I степени (15.05.1946)
орден Славы II в степени (15.05.1945)
орден Славы III в степени (07.02.1945)
Медали, в том числе:
Медаль «За отвагу» (06.10.1943)
Медаль «За боевые заслуги» (1953)
Юбилейная медаль «В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Юбилейная медаль «Двадцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Юбилейная медаль «Тридцать лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Юбилейная медаль «Сорок лет Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
Медаль «За взятие Берлина»
Медаль «Ветеран Вооруженных Сил СССР»
Юбилейная медаль «30 лет Советской Армии и Флота»
Юбилейная медаль «40 лет Вооруженных Сил СССР»
Юбилейная медаль «50 лет Вооруженных Сил СССР»
Юбилейная медаль «60 лет Вооруженных Сил СССР»
Юбилейная медаль «70 лет Вооруженных Сил СССР»
Медаль «За безупречную службу» я степени
Медаль «За безупречную службу» II и степени
Мало кто из борисовчан (г.Борисов, Беларусь) помнит сегодня этого воина, который после демобилизации из армии прожил в Борисове 20 лет и умер в этом городе 21 января 1989 года в возрасте 60 лет и трех недель.
Мне не доводилось встречать про него каких-либо материалов в борисовской прессе.
Я решил спросить у знакомых краеведов и экскурсоводов, где находится захоронение героя. Ответа не получил, сказали, что этого не знают даже в военкомате.
Видимо, заросла народная тропа к могиле прославленного воина. Да была ли эта тропа? Время гасит мирскую славу, оставляя лишь плакатный лозунг: «Никто не забыт и ничто не забыто!».
Но я продолжал интересоваться. Единственный отклик, который получил я, исходил аж из Америки. Проживающая в США Лариса Аскерко сообщила, что знает, где похоронен Иван Кузнецов — на загородном кладбище близ деревни Углы (на городском кладбище, где имеется Аллея Почета и участок воинских захоронений, видимо, не нашлось места).
И вот на фотографии, сделанной 15 октября 2013 года, все могут лицезреть могилу героя и состояние, в котором она находится — в убожестве и запустении. На установленной военкоматом почти 25 лет назад потускневшей стандартной железяке даже не удосужились написать, что здесь покоится не безвестный бомж, а полный кавалер ордена Славы. Не в этом ли кроется причина того, что никто не смог ответить на вопрос о местонахождении последнего пристанища этого человека?
И пусть никого не вводит в заблуждение частный венок на убогой могиле — его принесли перед фотографированием, чтобы хоть как-то приуменьшить позор нашего беспамятства. Это, вероятно, здесь первые цветы с момента похорон. Герой забыт. Так проходит мирская слава — Sic transit gloria mundi!
Известно, что мертвые сраму не имут. А живые? Весьма трудно представить, что даже Дни Великой Победы за 25 лет не надоумили ни одного военкома, ни одного прокурора, ни одного чиновника хотя бы перед этим светлым праздником проверить хоть раз состояние захоронений, обустройство которых, согласно закону, возложено на государство.

Я уже рассказывал о женщинах на войне. Вот, хочу представить Вашему вниманию еще один рассказ.
ПОДВИГ САНИНСТРУКТОРА ВАЛЕРИИ ГНАРОВСКОЙ
Гнаровская Валерия Осиповна (18.10.1923 - 1943) - санинструктор стрелковой роты.

Валерия Осиповна Гнаровская родилась 18 октября 1923 г. в деревне Модолицы Плюсского района Ленинградской области в семье почтового работника. Когда девочке исполнилось 5 лет, ее родители переехали в Подпорожский район Ленинградской области. Отец работал начальником почтового отделения Яндеба, мать занималась домашним хозяйством.

По окончании семилетки родители устроили дочь учиться в среднюю школу в город Подпорожье, так как поблизости не было десятилетки. В 1941 г., перед самой войной, Валерия успешно закончила среднюю школу.

В доме было много радости. Вся квартира была заставлена цветами. И вдруг нагрянула война. Отец ушел на фронт. Мать заняла его место по службе, Валерия стала работать на почте.

В сентябре 1941 г. Подпорожский район стал фронтовым. Семья Гнаровских: мать, младшая сестренка Виктория, 75-летняя бабушка и Валерия добрались в эшелоне в Сибирь на станцию Ишим Омской области. При распределении эвакуированных семью их направили в село Бердюжье, где мать и Валерия стали работать в конторе связи. От отца с фронта не было писем.

Девушка неоднократно обращалась в райвоенкомат с просьбой отправить ее на фронт, но получала отказы. Весной 1942 г. комсомолки села Бердюжье, среди которых была и Валерия, отправились на станцию Ишим и добились зачисления их в формировавшуюся дивизию. Здесь Валерия и ее подруги проходили военную подготовку, изучали санитарное дело.

Настал день выезда на фронт и расставания с родными. Тяжелее всех было матери: «Я не заметила тогда яркого солнышка, — говорит мать, — мне было так тяжело. Ведь она шла на войну». Чтобы успокоить мать, Валерия писала ей теплые письма из эшелона по пути на фронт. В одном из писем от 2 мая 1942 г. она просила: «Мамочка, не скучай и не беспокойся... вернусь скоро с победой или погибну в честном бою».

В июле 1942 г. дивизия прибыла на Сталинградский фронт. В своих воспоминаниях фронтовая подруга Валерии Е. Доронина пишет: «На подступах к фронту, в жару, по пыльной дороге, в полном снаряжении мы шли день и ночь... Недалеко от станции Суровикино наша часть вступила в действие. Шли сильные бои. .. Тревожно было на душе, особенно в первые минуты. Мы так растерялись, что боялись выйти из укрытия на поле боя. Удары артиллерийских снарядов, взрывы бомб — все смешалось в сплошной грохот. Казалось, рушится все на земле и рушится земля под ногами.
Как сейчас помню: первой из окопа выбежала Валерия и крикнула: Товарищи! За Родину и умереть не страшно! Пошли! — И без малейшего колебания все покинули окопы, рванулись на поле боя».
В первом же бою В. О. Гнаровская, исполняя обязанности санинструктора стрелкового батальона, удивила однополчан отвагой и бесстрашием. После семнадцатидневных кровопролитных боев дивизия попала в окружение. Валерия мужественно переносила все тяготы боев в окружении, свято выполняя долг медика. Вскоре она заболела тифом. Бойцы, прорвав вражеское кольцо, вышли к своим и на руках вынесли едва живую девушку. Ее поместили в госпиталь. Тогда же командование вручило В. О. Гнаровской первую правительственную награду — медаль «За отвагу». После выздоровления она снова на фронте.
В период наступательных боев В. О. Гнаровская появлялась на самых опасных участках среди бойцов, спасла жизнь свыше 300 раненым. В сентябре 1943 г. у села Вербовое Валерия последний раз участвовала в бою. Она погибла смертью героя. В наградном листе о ней сказано: «В бою за город Долицу у реки Северный Донец вынесла с поля боя 47 раненых бойцов и офицеров. Лично уничтожила 28 немецких солдат. Под совхозом Иваненково прорвались танки. Жертвуя жизнью, взорвала танк. Командир 907-го стрелкового полка 244-й Запорожской Краснознаменной дивизии Пожидаев».
23 сентября 1943 г. шел жестокий бой в районе села Вербовое Запорожской области. Танки врага прорвали нашу оборону. Один из них, ведя обстрел из пушки и пулеметов, двигался на перевязочный пункт. Санинструктор В. О. Гнаровская, спасая жизнь тяжелораненых бойцов, со связкой гранат бросилась под танк и подорвала его. Так погибла героиня.
Когда кончился бой за село Вербовое, его жители нашли тело В. О. Гнаровской и похоронили. Через год с воинскими почестями было произведено перезахоронение. Могила героини находится в парке, возле Дома культуры совхоза имени В. О. Гнаровской в Красноармейском районе Запорожской области.
3 июня 1944 г. В. О. Гнаровской посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

А не про него ли в 80 годах худ.фильм был про войну?
:391:

Да обидно что белорусы так относятся что даже не знают, вроде бы далеко не украинцы

:smailikai_com_41:

Надеюсь, что это устаревшая информация и сейчас ситуация другая.

Открыл для себя интереснейшую тему ЖЕНЩИНА НА ВОЙНЕ. Да, это не женское дело, но многие женщины геройски воевали. Поэтому, решил сделать серию рассказов о женщинах на войне. Итак, наша первая героиня Матрена Нечепорчукова. Вряд ли это имя широко известно, а ведь это одна из ЧЕТЫРЕХ!!! женщин ПОЛНЫЙ КАВАЛЕР ОРДЕНА СЛАВЫ.
В книге «Героям – слава» описывается такой случай: «Как-то к Моте на улице Берлина подошел офицер. Здоровается, снимает с руки часы. «Это вам, сестра, – сказал он изумленной Моте. – Я вас долго искал. Помните Одер? Островки посреди реки… А на берегу месиво. Вы вытащили меня из-под обвалившейся стены. Немец бросал тогда бомбы, снаряды… Дома сносило. А вы вытянули меня, не побоялись. Сделали перевязку, а потом, такого здорового, дотащили до какого-то особняка… Помните? Если б не вы, я бы пропал…». Но Матрена не помнила...
За ее военные годы были сотни случаев, когда бесстрашный санинструктор бросалась под пули и осколки, спасая раненых. Среди солдат ее называли «Ласковые руки». И даже – «Ангел-хранитель». Родилась Матрена 3 апреля 1924 года в селе Волчий Яр Змиевского уезда Харьковской губернии (ныне Балаклеевский район Харьковской обл.) в обычной крестьянской семье. Голод 1930-х годов унес всех родных девятилетней Матрены. А она – выжила. Видимо, уже тогда судьба готовила ее к спасительной миссии – чтобы девушка стала ангелом-хранителем воинов Отечества. После гибели родичей девочка попала в интернат для сирот. С самого детства Матрена Нечепорчукова мечтала помогать людям, усердно училась и с отличием закончила Балаклеевскую акушерско-сестринскую школу, после которой устроилась в местную районную больницу медсестрой.
Когда пришла война, Матрена два года находилась в фашистской оккупации. Два долгих года. На фронт удалось попасть только в апреле 1943 года. Да и то не с первого раза – Матрена Нечепорчукова была хрупкой девушкой и в свои 19 лет весила всего 45 кг. На фронт прорвалась хитростью, уговорив заболевшую подругу отдать ей повестку...
После скорого прохождения медицинских курсов общества Красный Крест Нечепорчукова была направлена в 100-й стрелковый полк 35-й дивизии. Всего в полк направили 10 медсестер. Но не все одолели войну. Боевое крещение Матрены состоялось в боях под Изюмом, на родной Харьковщине. В своем интервью газете «Вечерний Ставрополь» Матрена Нечепорчукова вспоминала: «Сколько уж прошло, а все вспоминается. Сейчас как-то и не так больно, а первые десятилетия… Жили с болью в душе. Потом стали встречаться – сколько слез, воспоминаний было… В один из дней наш батальон снимали с передовой и перебрасывали на другой участок. Мы перебегаем по кукурузному полю, все сбито войной, одни будылья торчат. Впереди бежит моя подруга Галина, и у нее прямо в ногах разрывается мина. А меня швыряет головой в воронку, края ее горячие, обожженные… Я так и не смогла написать родным Галины, как она погибла прямо у меня на глазах. Да разве она одна…»
В одном из первых боев чуть не погибла и сама Матрена. Около офицерского блиндажа внезапной пулеметной очередью был ранен часовой. Медсестра, невзирая на опасность, подбежала к раненому, стала оказывать ему медицинскую помощь. Вокруг шла перестрелка, но Матрена спасала солдата. После инцидента начальник штаба подошел к ней и сказал: «Запомни, нельзя под¬даваться только сердцу. Ум в любой обстановке должен быть холодным и расчетливым. Погибнуть на войне – заслуга небольшая. Выжить самой и спасти другого – вот мудрость вашей профессии, сестра». Но за самоотверженность и героизм – поблагодарил. Потом были страшные бои по освобождению Украины. После череды тяжелых многодневных сражений на Курской дуге гитлеровцы прочно закрепились на Днепре. Прошло 70 лет, но горяча память и самих участников давних освободительных антифашистских сражений, и населения, которое вынесло весь кошмар нацистской оккупации. Во время боев за Днепр трое суток Мотя Нечепорчукова без отдыха и перерыва спасала жизни наших бойцов, выискивая среди поля боя выживших, оказывая им медицинскую помощь и переправляя к своим, в лазареты. В журнале «Огонек» 9 мая 1970 года в одном из очерков было рассказано: «Двое тяжелораненых опираются на нее, Мотю. За плечи этих двух держатся другие, за других цепляются третьи. Идет, тихо движется по полю эта необычная процессия, не в ногу, с трудом, медленно… Во главе ее, впереди – девушка-невеличка, в сбившемся набок берете, в гимнастерке, залитой кровью, в порванных сапожках…». За проявленный героизм Матрену удостоили тогда ее первой боевой награды – медали «За отвагу».+ После успешно проведенных боев за освобождение Одессы стрелковый полк, в котором служила Матрена Нечепорчукова, был переброшен в Белоруссию, на Люблинско-Брестское направление. Пройдя Белоруссию, 20 июля 1944 года вошли в Польшу, где Матрена была награждена медалью «За освобождение Варшавы».
«Когда мы дошли до германской границы, там было крупно написано: «Вот она, проклятая фашистская страна», – вспоминала Матрена. – Дословно помню, картина и сейчас перед глазами. Фрицы дрались до последнего, прятались в подвалах, подземках, но все равно с оружием. Берлинская группировка капитулировала 2 мая, во второй половине дня. …А бои идут, у нас раненых много. Кто тяжелый был – тех не спрашивали, отправляли сразу в тыл. А кто полегче, ранение они уже в Берлине получили, стали просить до Дня Победы их оставить. Начальство разрешило. Победу люди встретили, а десятого их отправили». Уже после победы, в Берлине, Мотя Нечепорчукова делала перевязку солдату-азербайджанцу, когда ее увидел художник-фронтовик Виктор Климашин. Его так впечатлила увиденная сцена, что он немедленно принялся делать наброски. По этим наброскам была создана работа «Ласковые руки». За весь период войны медсестра Нечепорчукова спасла 250 жизней наших солдат и офицеров. Сама же Мотя результатам не была довольна: «Что же это получается – если по одному в день, так это и года я не повоевала? А остальное время что делала? На солнышке лежала?». После войны Матрена еще пять лет служила в Германии. В затянувшейся командировке она познакомилась с Виктором Ноздрачевым, за которого вышла замуж. В счастливом браке родились две дочки. Вернувшись из Германии, Матрена с семьей поселилась в селе Красногвардейское Ставропольской области, устроилась на работу в Дмитриевскую участковую больницу Красногвардейского района и в отделение общей хирургии Ставропольской краевой больницы. Через несколько лет перебрались в Ставрополь. В конце 1970-х годов Матрена Ноздрачева была вынуждена по инвалидности выйти на пенсию. До сих пор она живет в Ставрополе и поддерживает связь с однополчанками, которых год от году, увы, становится все меньше. «Две подруги остались с фронта, одна в Брянске живет, вторая – в Днепропетровске, – говорит Матрена Семеновна. – Еще Мария была, но ее уже нет. Сначала-то мы поразъехались кто куда, а с шестьдесят пятого года стали организовываться комитеты, люди начали разыскивать однополчан. Поняли, как быстро бежит время, надо много успеть рассказать про войну, и сколько стоила Победа. Мы много раз встречались с людьми из нашей 35-й гвардейской дивизии, это мне самые дорогие люди на всю жизнь». Рассказ о скромной и отважной хрупкой девушке, каковой была в годы войны Матрена Нечепорчукова, мог бы быть завершен, однако есть немаловажная деталь ее биографии. Достижение Моти из Волчьего Яра – уникально: из более чем двухсот тысяч советских врачей и полумиллиона фельдшеров, санинструкторов и санитарок, принимавших участие в Великой Отечественной войне, полным кавалером ордена Славы стала лишь одна женщина – Матрена Нечепорчукова!

За спасение солдат и офицеров Красной армии во время форсирования Вислы она была награждена орденом Славы III степени, за усердную заботу о раненых – в апреле 1945 года орденом Славы II степени, а в 1946 году ее нашел орден Славы I степени, за участие в боях за Берлин. Напомним, что всего за годы войны 2672 человека стали полными кавалерами ордена Славы. Если же говорить о женщинах, то за отличия в боях с немецко-фашистскими захватчиками свыше 150 тыс. женщин были награждены орденами и медалями, 90 удостоены звания Героя Советского Союза, четыре женщины на той войне стали, годы спустя, Героями Российской Федерации, 200 – получили ордена Славы II и III степени. И лишь четыре (!) из них – полные кавалеры высшей солдатской награды, которую невозможно было получить ни за какие заслуги, кроме подвига на поле боя. Кроме Матрены Нечепорчуковой (Ноздрачевой), это стрелок-радист 99-го гвардейского отдельного разведывательного авиационного полка 15-й воздушной армии 2-го Прибалтийского фронта старшина Надежда Александровна Журкина (1920—2002), пулеметчица 167-го стрелкового полка 16-й Литовской Клайпедской стрелковой дивизии Дануте Юргио Станилиене (1922—1994), а также снайпер 284-го стрелкового полка 86-й Тартуской стрелковой дивизии сержант Нина Павловна Петрова (1893-1 мая 1945)
В заключении, добавлю, что я расскажу о них всех. Они этого достойны!

Вот вспомнил, заодно и другой нашел суть правда не помню но в 80 годах очень нравились